В старом деревянном доме было холодно, почти как на улице. Да чего уж там! Даже на улице в этот хмурый ноябрьский день могло показаться приятней, чем внутри заброшенного, давно оставленного без присмотра жилья. Дешевые полинявшие обои с цветочками едва держались на стенах, жалкая мебель, скрипучий пол, пыль и запустения повсюду.
Маша зябко поёжилась, поставила на ветхий стул битком набитую сумку и подошла к жестяной печке в углу. Рядом нашлось несколько расколотых поленьев. — Спасибо, дедушка, — прошептала Маша, — это ты для меня припас, теперь хоть отогреюсь.
Она сейчас готова была разговаривать с умершим четыре года назад дедом, искать у него помощи и защиты. Просто больше не к кому было обратиться. Только ведь дед не ответит и ничем не сможет помочь ее горю.
Всего две недели назад Маша считала себя самой счастливой девушкой на свете, а вот сегодня оказалась с забытым богом и людьми поселки в заброшенном холодном доме. И это ей еще повезло, что хоть какое-то убежище нашлось. Маша отыскала в шкафчике наполовину полный коробок спичек и стопку пожелтевших газет, растопила печку, дело было привычное.
Искомканные газетные листы охотно вспыхнули, потом потихоньку занялись и дрова. Маша сидела на корточках возле печки, протянула замерзшие руки поближе к огню. Слезы текли из глаз, не останавливаясь, рыдания сжимали горло.
Она плакала долго, ведь утешить ее было совершенно некому. Но потом слезы как-то закончились. Маша постепенно успокоилась.
Языки огня мерцали в печке, дрова тихонько потрескивали. По крайней мере, можно было надеяться, что скоро в доме станет теплей, благо площадь маленькая. За окном давно стемнело.
Черные тени заполнили углы комнаты. Маша поднялась, щелкнула выключателем. Лампочка в абажуре не загорелась.
Девушка зашла в другую комнату и убедилась, что свет тоже там не включался, хотя сами лампочки не были перегоревшие. Ничего удивительного, в доме все буквально разваливалось. Завтра надо будет как-то решить эту проблему, а сегодня придется провести остаток вечера в темноте.
Маша только сейчас вспомнила, что ничего не ела с самого завтрака. Да и вряд ли можно было считать полноценным завтраком яйцо всмятку и бутерброд с плавленым сырком. Даже не верилось, что недавно она сидела в дорогом ресторане вместе со своим женихом и просматривала меню в поисках какого-нибудь оригинального десерта, который еще не успела попробовать раньше.
А вышколенные официанты с дежурной улыбкой стояли у столика в ожидании заказа. Обеспеченная жизнь быстро стала привычной, ведь к хорошему привыкают моментально. Маша отыскала тряпку, стерла пыль со стола, вытащила из сумки пакет с парой пирожков, купленных на вокзале, и бутылку воды.
Наскоро перекусила, хотя есть совсем не хотелось. Но и делать в полной темноте больше было нечего. Наводить порядок в доме и обустраиваться она решила утром.
В девятом часу она зашла в свою бывшую комнату, не раздеваясь, свернулась калачиком поверх пропахшего пылью одеяла и думала, что после долгой дороги уснет сразу же. Однако сон не приходил. В памяти без конца крутились то свежие, то уже давние события.
Этот глухой поселок, где Маша выросла, она когда-то покидала с радостью. Ничего особо привлекательного для юной девушки здесь не было. Молодежь старалась поскорее перебраться в город, в поселке оставались в основном старики.
Дед забрал к себе шестилетнюю внучку после гибели ее родителей в аварии и вырастил, как сумел, но сам всегда твердил, она должна учиться на отлично, поступить в институт и устроить свою жизнь в городе. Маша сумела поступить в институт на бюджетное отделение. Пока училась, время от времени приезжала в поселок, старалась почаще общаться с дедом.
Правда, нельзя сказать, чтобы эти все поездки были уж очень приятными. Дед любил выпить, чего уж греха таить. С каждым годом прикладывался к бутылке все чаще.
Но ведь это был единственный родной человек. К тому же, даже крепко выпив, дед не становился придирчивым или агрессивным, так что Маша продолжала его навещать. Известие о его скоропостижной смерти стало настоящим ударом.