Его выражение лица было привычно равнодушным, словно перед ним не мать с новорождённым ребёнком, а заключённая, которую нужно просто сопроводить назад.
— Время вышло, – холодно произнёс он. – Завтра мать возвращается в тюрьму, а ребёнка передадут в дом малютки.
Мир просто рухнул! Кира крепче прижала к себе дочь, её тело напряглось, словно она собиралась защищать ребёнка любой ценой.
— Нет… Нет, не забирайте её! – голос её срывался, сердце билось в панике.
Марина поднялась с кресла и твёрдо встала между ними, словно став живым щитом.
— Вы не заберёте её. Не сегодня!
Она смотрела прямо в глаза конвоиру, её взгляд был спокойным, но твёрдым, как сталь.
Потом перевела взгляд на Киру.
— Я не позволю, чтобы вас разлучили!
Марина чувствовала, как внутри поднимается волна гнева. Она с трудом сдерживала ярость, когда услышала сухой, бесцеремонный голос конвоира, объявившего о скорой разлуке Киры с ребёнком.
— Завтра утром её отправляют в колонию, – отчеканил он, словно говорил не о живом человеке, а о грузе, который нужно доставить по назначению.
Марина сжала кулаки.
— Вы не имеете права! – её голос прозвучал твёрдо, почти властно.
Конвоир лениво перевёл на неё взгляд, в его глазах не было ни капли сочувствия.
— У нас приказ, – безразлично бросил он.
Марина чувствовала, как от этих слов её буквально трясёт.
Кира, бледная как полотно, прижала к себе ребёнка, её пальцы дрожали.
— Нет… Я не могу оставить Лию! – прошептала она, и в её голосе звучала такая боль, что Марина стиснула зубы.
Она не позволит этого!
Марина шагнула ближе к конвоиру, её осанка выпрямилась, а взгляд вспыхнул стальным блеском.
— Вы вообще видите, в каком она состоянии? – резко спросила она.
Тот скептически прищурился.
— Что вы имеете в виду?
— Она только что пережила тяжёлые роды. Возможны осложнения – кровотечение, воспаление, слабость. Медицинское наблюдение ей необходимо минимум на две недели. Вы хотите взять на себя ответственность за последствия?
Мужчина недоверчиво скривился.
— Это вы так решили?
Марина резко повернулась к Ольге Михайловне, педиатру, которая наблюдала за ребёнком.
— Подтверждаете?
Ольга мгновенно уловила суть происходящего. Она понимала, что в этом зале сейчас решается судьба матери и ребёнка, и промедление может стоить им всего.
— Да! – уверенно кивнула она. – Кира ещё слишком слаба. В таком состоянии отправка в колонию может быть смертельно опасной.
Конвоир раздражённо нахмурился. Он явно не ожидал подобного сопротивления. Но он не мог проигнорировать врачебное заключение. Несколько секунд он молчал, затем зло скривил губы.
— Хорошо, – нехотя бросил он. – Но через две недели её всё равно заберут.
Марина позволила себе короткий выдох.
Маленькая победа. Но важная!
Две недели. У неё будет две недели, чтобы найти способ спасти Киру и её дочь.
Она снова сжала руку девушки, её голос звучал мягко, но твёрдо:
— Ты не одна!
Кира подняла на неё взгляд. В её глазах всё ещё был страх. Но в самой глубине, едва уловимая, появилась искорка надежды.
Марина не сомкнула глаз всю ночь. Она сидела в своём кабинете, склонившись над столом, переписывая планы, перебирая старые контакты. Мысли путались, разбегались, снова складывались в цепочки возможных решений. Но времени было слишком мало.
Две недели. Слишком мало, чтобы изменить судьбу. Но достаточно, чтобы попытаться.
В голове вертелось только одно имя. Виктор Сергеевич!
Адвокат, профессионал высшего класса, человек, которому она когда-то спасла семью. Тогда, много лет назад, его жена оказалась на грани жизни и смерти во время сложных родов. Марина сделала невозможное, чтобы спасти и её, и ребёнка.
Он помнил. А главное – он никогда не оставлял тех, кому был обязан. Марина нашла в телефонной книге его номер – и не давая себе времени на раздумья, нажала кнопку вызова.
Гудки тянулись мучительно долго. Наконец, трубку сняли.
— Слушаю, – раздался в динамике низкий, спокойный голос.
Она глубоко вдохнула.
— Виктор Сергеевич… Это Марина Алексеевна.