Младшая дочь Татьяна, которую Павел видел от силы пару раз за все время, вообще считала своим отцом второго мужа Оксаны, а Павел был для нее посторонним человеком.
— Я осознал, насколько сильно я ошибался, — эти слова Чижов сказал Оксане, позвонив ей из больницы.
Нервное напряжение, связанное с судами и крушением надежд, отрицательно сказалось на здоровье Павла, и он попал в больницу с микроинсультом.
— Я рада, что ты это осознал, но помочь тебе ничем не могу, — ответила Оксана.
— Ты можешь поговорить с девочками? — с мольбой в голосе спросил Павел. — Объясни им, что я – их отец, я исправно платил алименты, я не отказывался от них.
— У тебя была куча времени для того, чтобы объясниться с ними самому, — сказала Оксана, и в голосе ее слышался металл, — ты же предпочел потратить это время на другое. Извини, мне некогда. Выздоравливай. И, пожалуйста, больше мне не звони.
В трубке повисла тишина, и Павел понял, что Оксана отключила связь.
Что же, она имела на это полное право. А на что имел право сам Павел?
Пожалуй, только на то, чтобы пожинать плоды своих ошибок.