Рома проснулся от странного звука, доносившегося издалека. Ему показалось, что входной дверью кто-то тихо хлопнул. Он прислушался, стараясь уловить что-то ещё. В квартире воцарилась абсолютная тишина, и лишь часы на стене ровно отсчитывали время. Роман взглянул на светящийся циферблат — половина четвёртого ночи.
«Что за звук? Не может быть, что кто-то пришёл», — подумал он, решив, что это всего лишь игра его воображения. Повернувшись к жене, он с удивлением обнаружил, что жены рядом нет.
— Ира? — тихо произнёс он, встав с постели и направляясь в детскую.
В небольшой комнате мирно спали его полуторагодовалые близнецы, уютно устроившись в своих кроватках. В соседнем помещении, где находился свёкор Павел Иванович, раздавались тихие вздохи и ворчание. Рома, чувствуя нарастающее беспокойство, заглянул в ванную и затем прошёл на кухню, надеясь найти там хоть какой-то знак, который мог бы прояснить ситуацию.
Но жены в квартире не оказалось. И вдруг его взгляд упал на листок бумаги, лежащий на темной скатерти. Он схватил его и прочитал:
— Рома, прости меня, но я полюбила другого и уезжаю с ним. Леонид — богатый человек, и с ним мне спокойно и хорошо. Мы вместе уже полгода, и только с ним я по-настоящему счастлива. Конечно, мои дети ему не нужны, поэтому я оставляю их тебе. Я устала жить с тобой. Устала от памперсов, распашонок и постоянных простуд мальчиков. Я стала забывать, что я молодая и привлекательная женщина. Ты превратил меня в какую-то тётку с вечно орущими детьми и половником в руках. Я не хочу такой жизни. Я достойна самого лучшего. Не ищи меня. Я не вернусь. Отца оставляю тебе. Делай, что хочешь, но надеюсь, что ты позволишь ему дожить с вами. А может, ему будет лучше в приюте. Решай сам. Ирина.
Слова, написанные её рукой, поражали своей холодной безжалостностью. Рома не мог поверить в то, что прочитал, и сердце его сжалось от боли. В голове крутилось множество вопросов, но самый главный из них — как так могло произойти?
Мужчина сначала не осознал, что произошло, и вновь стал перечитывать письмо, медленно произнося каждое написанное слово. Внезапно смысл написанного стал для него кристально ясным.
Его жена покинула его посреди ночи, сбежав к любовнику, оставив ему не только детей, но и своего отца. Роман разразился громким смехом, осознавая всю нелепость и абсурдность своей ситуации. Вскоре его смех перешёл в всхлипывания, и он издал странный, почти животный стон, чувствуя, как невыносимая боль разрывает его душу на части.
Пришёл в себя, он быстро оделся и выбежал на улицу. Небо начинало светлеть, но город всё ещё крепко спал, и лишь обнажённые осенние ветви облетевших кленов покачивались на ветру. Стараясь собраться с мыслями и охладить разгорячённый разум, Рома обошёл свой квартал, а затем вернулся обратно в свой дом.
Ему предстояло научиться жить заново в новой реальности, которая внезапно обрушилась на него в эту неприглядную ноябрьскую ночь. Когда отец Иры узнал о случившемся, его лицо побледнело, и он схватился за сердце. Рома, заметив это, сразу же усадил старика в кресло.
— Не волнуйтесь, Павел Иванович, не стоит так переживать. Она сделала свой выбор, и нам остаётся лишь смириться с этим, — попытался утешить его Роман.
— Прости меня! Прости, сынок! Прости! — всхлипывая, произнёс старик, словно не слыша слов своего зятя.
Но сколько бы ни было у человека слёз, когда-нибудь они заканчиваются. Павел, подавив обиду на свою дочь, постепенно начал помогать зятю справляться с детьми. Первые полгода, казалось, растянулись для обоих мужчин на бесконечность.
Роман с утра спешил на работу, но мысли о том, как оставляет старика и малышей одних, гнали его назад с ещё большей скоростью. Он боялся оставлять детей и их деда наедине, особенно учитывая, что Павел Иванович заметно постарел после того, как дочь бросила семью. Казалось, что внезапное предательство отняло у старика лет десять жизни. Роман видел, как тяжело ему давалось это бремя стыда, и старался хоть немного успокоить его, постоянно повторяя, что вины его тут нет. Но эти слова приносили лишь временное утешение и не могли изменить горечь происходящего.