Водитель замолчал, глядя на кота, который с аппетитом доедал беляш. Антон слушал, затаив дыхание, а мужчина продолжил: «Назвал я её Миледи. Подросла она в моей кабине, окрепла, превратилась в красавицу — грациозную, с золотистой шерстью и умными глазами. Правда, размером не очень большая выросла — может, материнского молока не хватило, а может, природа так распорядилась. Стала она моим талисманом, моим ангелом-хранителем. Объездили мы с ней всю страну. Двадцать лет вместе, душа в душу, не разлей вода. Машина для меня была домом, и для неё тоже. С женой я давно развёлся, жили как чужие — у неё своя комната, у меня своя, у неё своя жизнь, у меня своя. Дочь выросла, уехала, внуков пока нет. Вот и колесили мы с Миледи по стране вдвоём.
Она пугливая была, людей сторонилась — видать, запомнила, как ей от них досталось. Из кабины выходила редко, только по нужде, да и то в безлюдных местах — так и ей спокойнее, и людям безопаснее. В машине у неё было две миски: в одной вода, в другую я клал еду — что сам готовил на привалах: картошку с тушёнкой, гречку, сосиски, перловку. Ела всё, не привередничала. Спала всегда со мной — ложилась в ноги, грела их, от боли лечила.
А когда ехали, садилась на пассажирское сиденье, я ей туда подушку подкладывал, чтобы повыше и помягче было. Сядет и смотрит в окно — любуется природой, следит за дорогой. Умная была невероятно. Музыку любила, особенно русские народные песни — лиричные, душевные. Ляжет, мурлычет под них, будто подпевает.
Не раз она меня выручала. В девяностые, когда бандиты на дорогах лютовали, Миледи их чуяла за версту — рычала, шерсть дыбом вставала. Пару раз прямо от налётов спасла. Да и в других передрягах мы с ней бывали, но всегда выходили целыми. Так и прожили вместе её долгую кошачью жизнь — двадцать лет, не каждая кошка столько протянет. Состарились мы вместе: она седела, и я сединой покрывался. Я понимал, что рано или поздно её не станет, и с трудом представлял, как буду жить без неё. А она, будто чувствовала это, подарила мне на память замену — вот этого красавца,» — он кивнул на кота, который блаженно облизывался после беляша.
«Стал замечать, что Миледи начала сдавать. Кошки ведь перед смертью уходят — я с детства это знал, а рысь, думаю, тоже кошка, хоть и дикая. Начала она на стоянках куда-то отлучаться. Каждый раз я ждал её, сердце замирало — а вдруг не вернётся? Но она возвращалась. А в тот день её долго не было. Я уже все дела переделал, сигналил пару раз, звал, но нет её. Отчаялся совсем, думал, всё, ушла. И тут вижу — идёт из придорожного леска. Вела себя странно: остановится, посмотрит на меня, шагнёт обратно в лес, будто зовёт. Понял я, что она меня куда-то ведёт, и пошёл за ней.
Далеко идти не пришлось. У канавы, в зарослях камыша, стояла картонная коробка. Внутри три котёнка, но живой только один — маленький, замёрзший, еле дышит. Опять человеческая жестокость меня поразила — двух уже не спасти, но этого я решил вытащить. Очистил его от грязи, обтёр, подсунул Миледи под тёплый живот. А она, как мать родная, приняла его — вылизала, пригрела, замурлыкала. Успокоился я, думаю, выживет малыш.
Заехал на стоянку, купил молока, пипеток, бутылочек — начал выхаживать. А через два месяца Миледи ушла — тихо, спокойно, как будто в свой кошачий рай на радугу, как сейчас говорят. Остался мне её подарок — этот котёнок. Вырос, окреп, занял её место в кабине. Оказалось, беляши обожает — теперь везде, где можно, покупаю ему это лакомство. Зову его Камыш — и от камышей, где нашли, и окрас подходящий, дикий, полосатый. Хотя, может, стоило Беляшом назвать, как думаешь?» — водитель засмеялся, хлопнув себя по колену.
«Пора бы уже заканчивать с этой бродячей жизнью на колёсах. Возраст не тот, здоровье шалит. Только дома сидеть я не привык, а кто меня в таком возрасте на работу возьмёт? Ума не приложу, что делать.» Антон, выслушав историю, вдруг оживился: «Я возьму! И тебя, и кота твоего замечательного. Мне нужен человек, который в машинах разбирается, и сторож на станцию не помешает. Пойдёшь?» Водитель улыбнулся, глаза его засветились: «Добро! Раз Камыша тоже на работу берёшь, согласен.» И мужчины, довольные друг другом, крепко ударили по рукам.