Судьба маленькой Насти была нелёгкой. Девочка рано осталась сиротой и жила с бабушкой — единственным близким человеком. Но судьба отняла и её. После смерти бабушки Настю забрали в детский дом. Родственников у неё не было, и надеяться было не на кого.
Условия в приюте оказались ужасными. Воспитатели срывали злость на детях, кормили скудно, кровати были холодными и скрипучими. Настя с болью вспоминала тёплую постель, в которую её укладывала бабушка. Но приходилось выживать.
Единственным утешением было то, что воспитатели почти не следили за детьми. Они могли уходить, когда хотели. Настя пользовалась этим, регулярно сбегая на кладбище к маме и бабушке. Она собирала полевые цветы, приносила их на могилы и плакала, вспоминая близких. Ей казалось, что счастья в её жизни не будет.
«Бедная ты моя», — прошептала Маша, выслушав девочку и погладив её по голове. «За что судьба так несправедлива к тебе? Ты же ещё ребёнок, а уже столько горя пережила». «Я каждый раз спрашиваю у мамы и бабушки, почему они оставили меня одну, — вздыхала Настя. — Но они не отвечают. Они теперь на небесах и смотрят на мои страдания».
«Что ты такое говоришь? — воскликнула Маша. — Они не специально, они этого не хотели. Просто так сложилось». «Это неправильная судьба, — сокрушалась девочка. — Почему у других есть родители, а я одна и никому не нужна?»
Эти слова резанули Маше слух и разорвали сердце. Решение пришло молниеносно. «Ты не одна, — твёрдо сказала она. — Ты со мной. У тебя есть я». «Да ладно вам, — отмахнулась Настя, понимая, что чужие дети никому не нужны. — Вы меня даже не знаете. Зачем я вам?»
Маша пожалела, что не может объяснить. Настя была слишком мала для таких откровений. Но женщина сделала всё, чтобы девочка ей поверила. «Сначала я отведу тебя в детский дом, чтобы оформить документы, — сказала она. — А потом заберу тебя».
«Ну вот, — подумала Настя, уверенная, что её обманывают, но промолчала. — Какая разница? Ничего не изменится». Она ошибалась. Маша торопилась оформить документы. Видя недоверие в глазах девочки, она не хотела, чтобы та считала её лгуньей.
«Конечно, — расплылся в улыбке директор детского дома, узнав о намерении Маши удочерить Настю. — При таком финансировании мы только рады, если кого-то заберут. Лишний балласт. Денег мало, порой нечем накормить детей. Это настоящий поступок».
Он начал расхваливать Настю, называя её послушной и умной. Маше показалось, что директор боится её передумать. И она была права. Он знал, что сироты — не подарок. У многих сложные характеры, и приёмные родители часто возвращали их обратно. Таких детей потом трудно пристроить. Поэтому директор цеплялся за каждого усыновителя, расхваливая подопечных.
Маше это было не нужно. Она знала, что Настя — её дочь, посланная судьбой. Но директор всё равно говорил полчаса, пока ему не надоело. К счастью, оформление документов заняло немного времени, и через несколько недель Маша забрала Настю домой.
«Честно, я думала, вы не вернётесь», — призналась девочка, когда они приехали в город, и Маша отвела её в новую комнату. «Я знаю, — грустно усмехнулась женщина. — Это было видно по твоим глазам. Но нет, ты для меня больше, чем дочка. Ты — смысл моей жизни. Я не могу всё объяснить, просто поверь».
Теперь в глазах Насти светилось доверие, и это было бесценно. Маша знала, что поступила правильно. Через неделю ей приснился знакомый сон. Девочка в белом платье положила руку ей на плечо и прошептала: «Ты свободна. Ты искупила свой грех. Больше я тебя не побеспокою. Будь счастлива».
«А как же ты, доченька? — растерянно спросила Маша. — Я больше тебя не увижу?» «Не увидишь, — ответила малышка. — Я тебе не нужна. У тебя теперь своя жизнь, а я ухожу навсегда туда, где спокойно и уютно, где я буду счастлива».
Голос девочки звучал в ушах Маши даже после пробуждения. По щекам текли слёзы, но на душе стало легче. Впервые за долгое время она почувствовала свободу. Это тепло укутало её во сне, когда нерождённая дочь растворилась в белом тумане, уйдя навсегда. Но Маша знала: она была и пришла в нужный момент — в другом обличье.