В час пик центр города заполонили автомобили, и, как всегда в это время, улица встала в пробки. Среди множества серых и чёрных иномарок ярким пятном, словно капли крови, выделялась вишнёвая девятка — Ивана. Хозяин старенькой, но ухоженной машины был ветераном Афганской войны. И этой самой крови он пролил там немало, особенно в последний боевой день, когда их роту окружили душманы, а помощь с воздуха опаздывала. Они оказались в ловушке среди скал, их обстреляли из гранатомётов.
«Что делать, командир?» — кричал Иван своему Ротному. Голос его сорвался на хрип. «Они нас сейчас поджарят!» «Отступаем! Все в укрытие!» — кричал тот.
«Всем залечь за выступ скал!» Солдаты-срочники бросились врассыпную, но до безопасного места добежать успели не все. Их накрыла волна огня, и тогда Ротный заслонил Ивана собой, отдав свою жизнь за молодого двадцатилетнего паренька. Очнулся он спустя сутки в военном госпитале.
«Ну и повезло вам, молодой человек», — сказал пожилой доктор. «Из всей роты выжили только пятеро». И тогда Иван решил стать военным врачом, чтобы спасать жизни солдат и офицеров, сражаясь со смертью за каждую живую душу.
Об одном тогда жалел он — что не попал на похороны Ротного, которому был обязан своим спасением. В те далёкие годы его командиру было чуть больше сорока, а сегодня Иван уже пережил этот возраст на целых двадцать лет. Да, думал он, сидя за рулём, какая интересная штука жизнь.
Если бы не Ротный, не видать бы мне своей Любушки, ни друзей, ни родственников. Лежал бы в сырой земле. Вот и юбилей скоро, а мне его отметить не с кем.
Жена умерла, детей не нажили, друзья-товарищи по Афгану давно на том свете меня дожидаются. Одна радость — мать ещё жива. Наконец пробка рассосалась, и Иван отвлёкся от грустных мыслей.
Его автомобиль свернул с центральной улицы и тихо зашуршал колёсами по гравийной дороге, ведущей к дому. Но добраться до места назначения беспрепятственно у него не получилось. Проезжая мимо пригорка, он увидел, как три сомнительные личности обступили какого-то нищего и размахивают руками, наступая и оттесняя его к краю глубокого оврага.
Иван понимал, чем грозит падение отсюда, а потому решил выручить бедолагу. Он был из тех людей, которые видели слишком много горя и не могли оставить человека в беде. «Эй!» — громко крикнул он в сторону нападавших.
«Что здесь происходит? И что вам сделал этот человек? А ну отойдите от него, иначе применю силу». И он наглядно показал, что будет делать, ловко крутя биту в руках. «Ты чё, дядь?» — начал один из гавриков и поднял над головой руки в наколках.
«Да мы просто говорили с парнишкой, так ведь?» И бандит посмотрел на бродягу. «Нет!» — крикнул парень. «Они хотели меня ограбить и столкнуть с обрыва, помогите мне».
«Так, парень, иди-ка сюда», — строго сказал Иван, стараясь выглядеть устрашающе, чтобы напугать зэков. «Если пойдёте за нами, придётся применить табельное оружие, а стреляю я метко, буду бить по коленкам и ручаюсь, что больше вы никого не сможете грабить».
Бандиты поняли, что не на того напали, и решили отступить. Нищий замешкался, а потому Иван схватил его за капюшон и потащил с собой в машину. «Не щёлкай клювом», — тихо сказал он.
«Хочешь, чтобы они тебя выследили и где-нибудь закопали? Это же шакалы, ударят в спину и глазом не моргнут. Ты для них слабое звено, так что садись в машину, проедемся. Надо сделать так, чтобы они не знали, где ты живёшь».
«Так у меня нет дома», — ответил бродяга. «Я детдомовский, постоянного жилья у меня нет с тех пор, как закончил колледж. Спасибо, что спас меня.
Они увидели, что я сдал в скупку цветной металл, который нашёл в лесу, и решили забрать деньги. А я ведь хотел снять комнату в хостеле, помыться, постираться и поспать как человек. Они всё у меня забрали».
«Радуйся, что живой», — сказал Иван. «А пожить ты пока и у меня сможешь, если хочешь, конечно. Но у меня есть три условия.
Нужно помогать по хозяйству, не пьянствовать и шалманы не собирать». «Спасибо. Я хоть и бродяга, но не любитель выпивки и весёлых компашек.