Там лечат искусством и зверьем, но опасаются за персонал
Впечатление о психиатрических лечебницах всегда было стереотипным: мрачно и еще раз мрачно. Да, это не дом отдыха, и попадают туда не от хорошей жизни, но врачи все же стараются сделать их пребывание максимально комфортным несмотря на низкие зарплаты и не особо щедрое финансирование от государства. В столичной психиатрической больнице №1 им. Павлова сумели организовать свой театр и небольшой зверинец, пациентов там лечат арт-терапией и не запрещают им гулять, но по особым условиям. «Сегодня» выяснила и другие подробности жизни в самой известной психбольнице страны.
«ВЫ ЗНАЕТЕ, ЧТО ЗДЕСЬ ТВОРЯТ?!»
На территории перед корпусами больницы людно: по тропинкам ходят монахи (рядом с лечебницей расположена знаменитая Кирилловская церковь), пожилые пациенты в сопровождении родных, просто прохожие. Места много, повсюду — зеленые насаждения. То, что учреждение закрыто от посторонних глаз, опровергает встретивший нас главврач Вячеслав Мишиев: «Помню, как около года назад иду по переходу возле больницы, а там какой-то парень лет восемнадцати раздает листовки с текстом: «Если вы знаете о нарушениях со стороны психиатров, сообщайте по указанному номеру». Спрашиваю: «А о каких нарушениях речь?» А он: «Вы знаете, что здесь творят?! Вы просто не интересуетесь!» Я представился, говорю: «Пойдемте, я вам все покажу. А еще каждый год 10 октября у нас день психического здоровья проходит. Тогда наш театр с актерами-пациентами выступает, мы проводим научно-практическую конференцию, отвечаем на вопросы и т. д.». Идти со мной он отказался. А ведь, между прочим, именно из-за таких, как он, многие боятся обращаться за помощью и приходят, когда уже все запущено».
ДОМИНО И КАРАОКЕ. Корпус, в который нас провели, оказался мужским отделением, где помогают страдающим от депрессивных, тревожных и прочих расстройств. Завотделением Фаина Могилянская проводит нас через светлый коридор со стенами бежевого цвета, щедро увешанный картинами (большинство из них написаны самими пациентами) и показывает комнаты. Они просторные, спокойных тонов, каждая рассчитана на трех-четырех человек. В палатах людей немного — многие разбрелись кто куда: в библиотеку, комнату арт-терапии, игровую (там есть караоке, нарды, шахматы, шашки, домино, настольный теннис и др.).
Довольно людно оказалось в столовой: несколько человек смотрели телевизор, один пациент привел сюда навещавших его родных. На стенах — снова картины, а в остальном — обычная больничная столовка с линолеумом на полу и деревянной мебелью. «На питание в этом году не жалуемся. В день на еду для одного человека государством предусмотрено 22 грн (на медикаменты, кстати, выделяют 17 грн в сутки). На эти деньги умудряемся готовить и супы, и мясные блюда, и каши, и овощи. Было время, когда у больницы вообще не было финансирования — вот тогда мы по-настоящему выживали. Помогали благотворительные организации, волонтеры, сами работники и прочие. Много для нас тогда сделал монастырь и его настоятель отец Варлаам», — рассказал Вячеслав Мишиев.
Столовая. Пациенты во время еды могут смотреть телевизор. 
Картины пишут сами пациенты. 
В лечебнице 30 корпусов.
ФУТБОЛ И СВОЙ ЗООПАРК
В холле одного из корпусов стоит предмет гордости всей больницы — огромный аквариум на 1000 литров. Там живет множество ярких рыбок, которые покупались совсем маленькими и росли здесь. Возле аквариума всегда людно, как и в местном живом уголке — здесь живут императорский питон, зеленая игуана, капский варан, много шиншилл, бурундуки, черепахи, декоративные кролики, попугаи. Кстати, некоторые обитатели больничного мини-зоопарка родились уже здесь. «Буквально на этой неделе шиншилла ощенилась тремя малышами, — рассказывает врач-психиатр Игорь Дубинин. — Пациенты могут приходить сюда когда захотят, погладить животных. Им можно заботиться о питомцах, а в отдельных случаях, если животное уж очень полюбилось, его могут поместить в отдельную клетку, чтобы больной заботился именно о нем».
Вячеслав Мишиев часто слышит фразы, мол, чем зоопарк разводить, лучше бы больным помогали. «Обидно, что хотят выставить все в таком свете. Ведь это очень полезно для больного. После выписки, по словам родных пациентов, человек, общавшийся с животными, становится добрее и ответственнее», — рассказывает он.
ТЕАТР. Также при психбольнице работает театр «Будьмо!». Его режиссер Сергей Эненберг работает с больными уже больше шести лет. В труппе, как правило, около 10—15 человек — это и нынешние, и бывшие пациенты. «Это их лекарство. Здесь они могут выплеснуть энергию, открыть себя. Помню, как впечатлился подобным театром, когда в конце 90-х был в командировке в пражской психиатрической больнице. Он назывался «За плетнем» — плетнем, символически разделяющим мир здоровых и больных. Очень здорово, что нам удалось сделать что-то похожее, пригласив Сергея», — не скрывает гордости Вячеслав Мишиев. Кстати, постановки «Будьмо!» проходят не только в стенах больницы на Павлов-фесте 10 октября, но и в других местах столицы.
В Павловке даже сумели построить волейбольную и футбольную площадки. «На последнюю 17 машин песка ушло. Купили ворота, только на четырехметровые столбы для фонарей не хватило», — говорит Мишиев.
ПРОГУЛКИ ПО РЕЖИМУ И ОТКАЗЫ ОТ РОДСТВЕННИКОВ
В больницу попадают тремя путями — по направлению участкового психиатра, по скорой психиатрической помощи и приходят сами. По словам врачей, не отказывают никому — всегда обследуют и принимают решение о госпитализации либо отказе от нее. Всего в больнице 30 отделений — первичное, активной терапии, хронические, реанимация, детское, для участников ВОВ, реабилитационное, инфекционное, эпилептическое и др.
В среднем каждый больной лежит в Павловке около 42 дней. Гулять пациентам разрешается, но — по режиму. Всего их три: в пределах палаты, отделения и больницы. «Через три-семь дней после поступления большинство имеют право выходить — кроме, конечно, людей с расстройством сознания, памяти и т. п. Можно гулять с родственниками, есть групповые прогулки по 10—15 человек в сопровождении санитаров», — объяснил главврач. Повод для выписки — стойкая ремиссия и отсутствие необходимости лечиться дальше в стационаре. Насильно никого не держат: «Мы сохраняем право пациента добровольно принимать помощь либо отказываться от нее. Исключение — только для представляющих опасность для себя или окружающих. Если пациент «полуспорный», решение, выпускать его или нет, принимает спецкомиссия, а если совсем уж спорный — суд, даже вопреки воле пациента», — рассказал Мишиев.
Больных также могут отпускать в т. н. лечебные отпуска, чтобы понаблюдать, как они адаптируются дома. По словам Вячеслава Мишиева, огромная проблема учреждения в том, что нет механизма выписки. «Родственники, к примеру, могут привезти человека, а после лечения сказать: «Мы не будем его забирать!» И персоналу добавляется работы — мы пишем в прокуратуру, опекунские советы и т. д. У нас сейчас не хотят забирать 10—15% больных! Вы можете представить, что поднимется, если медики привезут больного под квартиру и так оставят? А вот в обратную сторону негодование почему-то не действует, — возмущается главврач и тут же вспоминает еще один случай. — Недавно захожу в приемное, а там студенты и преподаватель одного из вузов пациентку привезли. Сказали, ночует под институтом, побирается, а холодно уже — она же замерзнет и умрет. Обращались во многие инстанции, но никто не помог. Эту женщину мы взяли, чтобы отмыть и накормить. Но, выходит, мы должны всех людей с улицы, которыми обязаны заниматься соцслужбы, забирать себе?»
БОЙЦЫ АТО И ПЕРЕСЕЛЕНЦЫ. Обращаются в больницу и бойцы АТО, но таких немного — чаще бойцы идут в межрайонные центры психологической коррекционной помощи участникам АТО (в столице таких пять). Переселенцев также немного — в основном это те, у кого были проблемы у себя дома.
В палате. Каждая рассчитана на три-четыре человека.
ЛЕНИНЫ, СМИРИТЕЛЬНЫЕ РУБАШКИ И ТОК
«А много среди пациентов Лениных и Наполеонов?» — этот вопрос любопытные задавали врачам уже, наверное, миллион раз. Оказалось, что те, кто мнит себя великой личностью, обычно живут с этой личностью в одну эпоху или после ее недавней смерти. «Ленины и Наполеоны были раньше, а сейчас у нас — завербованные разведкой да облученные лазерными пушками КГБ и ЦРУ. В последнее время стало больше звонков о минировании больницы от наших же пациентов: по ТВ и радио рассказывают о заминировании, вот они и откликаются на это. Мы ведь стараемся быть демократичными и не запрещаем пользоваться мобильными, а сейчас вот озадачены, как решить проблему», — рассказывает Мишиев.
Любопытно, но за всю свою более чем 30-летнюю практику главврачу больницы ни разу не приходилось иметь дело со смирительными рубашками. «Чтобы успокоить слишком возбужденного пациента, существуют более современные методы фиксации. Да и то — просто связать человека нельзя. Если возникла проблема, о ней сразу же сообщают администрации, создается комиссия, и ее решением больной фиксируется: накладываются смирительные повязки, бинты либо ножные и ручные ремни. Кстати, нам недавно немецкие коллеги прислали около десятка современных ремней. Застегиваются они необычно — вставляется шип, и его не вытянешь, пока не поднесешь размагничивающее устройство. А смирительные рубашки в том виде, в котором их показывают в кино, я ни разу в глаза не видел», — объясняет Вячеслав Мишиев.
А вот электричество в психиатрии по-прежнему активно применяется. «Электросудорожная терапия — это метод, принятый во всем мире, и не верьте тем, кто говорит, что его используют только у нас. ЭСТ назначают, когда другая терапия по разным причинам не дает эффекта. Нередко ЭСТ назначают пациентам со стойкими галлюцинациями, суицидоманией, депрессией или выраженным расстройством аффекта (тревогой). Этот метод используется при лечении около 1% пациентов», — сказал главврач.
Арт-терапия. Работы пациентов висят на всеобщем обозрении.
МЕЧТАЮТ ОБ «ОТРАЖАТЕЛЕ» ЭМОЦИЙ
По диагностическому и аппаратному оснащению лечебница — одна из лучших в Украине. «Есть аппарат МРТ, КТ и другие. Эта аппаратура помогает работать с пациентами с дегенеративными расстройствами головного мозга, посттравматическими, опухолями и новообразованиями, кровоизлияниями и т. д. Есть цифровой итальянский флюорограф — он помогает с обследованием патологий внутренних органов, фтизиатрических, онкологических», — рассказал Мишиев. Конечно, украинским медикам пока остается только мечтать о многих видах техники. «На Западе, например, есть аппарат, позволяющий на экране видеть эмоции больного: на человека надевают шлем с датчиками, предлагают расслабиться и показывают картинки, которые отражают его превалирующие эмоции. В таком случае пациент после пояснений врача понимает, что у него раздражительность или злость зашкаливает, и может учиться контролировать себя. А еще один аппарат позволяет на нейронном уровне видеть, дошло ли лекарство до участков мозга, в какой степени, работает ли оно», — приводит пример медик.
Томограф «видит» лекарство.
В ПСИХИАТРИЮ МОЛОДЕЖЬ НЕ ИДЕТ
По словам главврача, раньше интереса к психиатрии у выпускников медвузов не было, и они предпочитали работать не по специальности. В последнее время ситуация с врачами улучшилась, а вот со средним и младшим персоналом стала хуже. «Сегодня врачи (зарплата 3,5 тыс. грн) есть, и каждый год приходят 6—10 интернов. А вот медсестры на 2,9 тыс. грн к нам не идут. Молодежь хочет в активно развивающиеся области — хирургию, кардиологию, неврологию, гинекологию, а у нас осталась опытная гвардия — плюс-минус 45 лет. Совсем плохо с санитарами (зарплата — 2,7 тыс. грн. — Авт.)», — говорит Вячеслав Данилович, подчеркивая, что психиатрия требует колоссальной эмоциональной и психологической отдачи. Пациенты рассчитывают на понимание, возможность поделиться наболевшим. В этом смысле много «достается» санитарам, а ведь пациенты могут говорить долго, сбивчиво, не всегда по теме, постоянно повторяться. В основном санитарами работают приезжие, которые в выходные могут подрабатывать еще где-то.
Несмотря на то, что работа у всего персонала сложная, реабилитологов, занимающихся их проблемами, нет. Объяснение простое — нет ни спецпрограмм, ни кадров, ни денег. Поэтому специалисты снимают напряжение как умеют: спортом, живописью, музыкой и т. д.
Кроме того, в больнице сейчас всерьез обеспокоены тем, чтобы сохранить хотя бы имеющийся персонал. «Вот у нас есть трудовые инструкторы — люди, которые за руку ведут пациента на занятия и т. д. А недавно вышло положение о том, что у таких инструкторов должно быть высшее образование. Те, кто у нас уже работает, останутся, а вот новые люди придут вряд ли», — сетует Мишиев.
Главврач. Опасается, что медсестер и санитаров сохранят с трудом.
Источник: segodnya