Там, в том другом мире, есть та, которую я девять месяцев носила под сердцем, дала ей жизнь и которая была несправедливо оторвана от меня. Я не могу ее просто бросить. Я хочу забрать ее и жить с вами вместе.
Но так не получится. Так нельзя, мама. Ты же понимаешь.
Наташа обняла дочь. И они стояли крепко держась друг за друга. Когда вдруг в дверь постучали.
На пороге стояла девушка. Даша смотрела в ее глаза и видела точную копию своей матери Натальи. А она смотрела прямо в глаза Даши.
Точно Валька, как две капли воды, сразу мелькнула мысль в голове Жанны. «Проходи, Жанна», сказала Наташа, обращаясь к девушке. «Проходи, пожалуйста.
Это Даша, моя дочь. Дашенька, познакомься. Это Жанна, тоже моя дочь».
И Наташа заплакала, и девочки сразу кинулись утешать ее. А потом был суд. И снова пестрые заголовки желтых газет.
С разными вымышленными подробностями. Если Наташа не могла даже подумать о том, чтобы отпустить и Дашеньку, и Жанну, то Валентина напротив встретила свою родную дочь с холодным равнодушием. «Похожа на меня», сказала она, тихо отвернувшись.
«Прости меня, пожалуйста, но у меня есть одна дочь, и это не ты». Валя не могла найти в себе нужного тепла к этой худенькой аморфной девочке, очевидно, отличница и любительница читать ненужные книжки, которые, однако, так сильно внешне напоминала ее саму. Валю.
Возможно, именно поэтому она не понравилась ей, и эта внешняя схожесть только отталкивала. Именно такой в юношестве и была Валентина, хрупкой и нежной выпускницей детского дома, не знавшей жизни и поверившей в большую и светлую любовь Геннадия. Ее Генка ведь был изнеженным любимцем матери, тетки и бабушки, интеллигентным мальчиком, который также ничего не знал о жизни.
Они быстро спились, незаметно, но уверенно, и все планы просто рухнули. Гена еще кое-как получил диплом о высшем образовании, а вот Валя не смогла справиться с этой жизнью, и они начали пить. Сначала ушла бабушка и мать мужа, а потом и тетка Люба вышла замуж за вдовца, хоть и ненадолго.
И такого же родила, никому не нужного мальчика Вовку. А чего еще ожидать, злодумала Валентина, совсем не понимая, на кого же ей злиться теперь, разве что только на себя. А еще на эту хрупкую девчонку, так похожую на нее саму, и еще на Генку, да и, впрочем, на всю свою никчемную жизнь.