Врачи предупреждали, что могут возникнуть осложнения, и каждое обследование давалось с трудом. Но Галина лишь отмахивалась. «У меня есть цель, и я ее добьюсь!» Когда ее живот начал заметно округляться, Марина почувствовала смешанные эмоции. Радость от осознания, что скоро у них появится ребенок, смешивалась с беспокойством за мать.
Галина же. Напротив. Казалась уверенной и спокойной, как будто знала, что все будет хорошо. Летнее солнце палило нещадно в тот день, когда Марина с Алексеем сидели в коридоре родильного отделения. Марина сжимала руки так сильно, что побелели костяшки.
А Алексей, несмотря на жару, не снимал пиджак. Каждая минута ожидания тянулась безжалостно бесконечно. Внезапно раздался громкий крик младенца.
Сердце Марины забилось так сильно, что казалось, сейчас просто вырвется из груди. Через несколько мгновений из родильного зала вышел врач. Сняв маску, он сдержанно произнес, «У вас мальчик, и совершенно здоровый».
«Но прежде чем радость успела захлестнуть их», он добавил с печалью, «мы сделали все возможное». Но Галина, она не справилась. Слова врача отдались ударом в груди.
Марина почувствовала, как земля под ногами ушла, и все вокруг стало размытым. Алексей подхватил ее, чтобы она не упала, но сам тоже едва держался. Когда им передали малыша, его крошечное лицо было спокойным.
Он ведь даже не мог догадываться, какую жертву только что принесла его бабушка. Марина прижала сына к груди, чувствуя, как ее слезы капают ему на одеяльце. «Матвей», — прошептала она, впервые называя его по имени.
Ее сердце разрывалось на части, но в глубине души она знала. Галина сделала это ради них. Прошло несколько месяцев после похорон Галины, но Марина все еще не могла привыкнуть к жизни без ее теплого голоса и мудрых советов.
Дом, наполненный ее присутствием, теперь казался пустым. На кухне все оставалось, как и при жизни матери. Ее любимая кружка с отколотым краем стояла на полке, а старый плед по-прежнему лежал на кресле в углу гостиной.
Иногда Марина, войдя в комнату, по привычке ожидала увидеть мать, уютно устроившуюся с книгой или готовящую что-то на кухне. Но вместо этого ее встречала лишь тишина. По воскресеньям семья приезжала на кладбище.
Матвей, одетый в свой лучший костюмчик, бережно нес букет ярких хризантем. Он удивлял Марину своей серьезностью. Ни разу не уронил цветок, хотя они были почти больше него самого.
Подойдя к памятнику, он укладывал цветы у подножия, смотрел на портрет бабушки и всегда задавал один и тот же вопрос. «Мама, а почему бабушка такая грустная на фотографии?» Марина присела рядом, обняв сына за плечи. «Она не грустная, Матвей», ответила, сдерживая ком в горле.
«Она сильная, очень сильная». Мальчик молчал, изучая взглядом портрет. А потом, не отрываясь, тихо добавил, «Я хочу быть таким же сильным».
Слова сына пронзили Марину до глубины души. Она поцеловала его в макушку, чувствуя, как слезы жгут глаза. «Ты уже сильный, Матвей.