Командование двух соседних стран подключилось к поискам, но все усилия оказались тщетными. Никаких следов Кольки обнаружить не удалось. Он словно под землю провалился.
Со временем надежда улетучивалась, и каждый новый день не приносил никаких радостных известий, и становился все более невыносимым для тех, кто знал и любил Кольку. И вот однажды в дом к Тамаре, матери Кольки, пришел офицер из военкомата. Его выражение лица уже говорило о плохих новостях.
Он привел с собой Колькину собаку. Горе, несмотря на выздоровление, все еще прихрамывал на переднюю лапу. Вид собаки сразу привлек внимание Тамары, но сердце ее сжалось от боли. Офицер долго и осторожно рассказывал о том, что произошло, об опасной службе, и о том, как ее сын просто пропал на границе.
Он говорил и о том, что поиски продолжаются, о возможных чудесах, о надежде, которая еще жива. Однако Тамара уже почти не слышала его слов. Ее нежный взгляд был прикован к Горе.
Она видела, как собака, несмотря на свое раненое тело, старался быть рядом и прижимался к ее ногам, словно искал утешения, и одновременно утешал и ее. Горе лишь тихо вздохнул, положив голову на ее колени. В этот момент Тамара поняла, что пес на самом деле знает всю правду, которую никто из людей просто не осмеливался произнести вслух.
Сквозь слезы она мягко погладила собаку по голове и, глядя ему в глаза, прошептала «Ну что, горе ты мое луковое, теперь мы с тобой вдвоем лишь остались». С того самого дня в местном парке стала появляться новая, завораживающая внимание пара. Прохожие часто видели их вместе.
Женщину в зрелом возрасте, неторопливо шагающую по извилистым дорожкам, с повязкой на запястье, к которой был прикреплен тонкий кожаный ремень. И рядом, с легкой хромотой, ступала величественная немецкая овчарка. Их медленные прогулки, полные тишины и гармонии, словно несли в себе какую-то таинственную историю, скрытую от глаз посторонних.
В каждом движении этой пары чувствовалось спокойствие и благородство, даже некая умиротворенность. И еще нечто такое, что нельзя было объяснить простыми словами. Обычные прохожие, случайно попадавшиеся на пути, часто невольно оборачивались им вслед, даже сами не осознавая почему.
Люди интуитивно чувствовали, это не просто хозяйка и ее собака, это была связь куда более глубокая. Связь, основанная на общей боли и общей памяти, которая объединяла их настолько крепко, что даже окружающим все становилось ясно. Что это не просто животное и его владелец, их объединяла общая утрата.
Тамара, не повышая свой голос, отдавала четкие команды собаке. А он, послушно выполняя все просьбы, внимал каждому ее слову. Они беседовали так, словно были давними друзьями, что давно понимают друг друга без лишних слов.
Пес никогда не суетился, не лаял лишний раз и не отвлекался на других собак или людей. Он был воплощением спокойной, уверенной преданности. «Ну что, дорогой, сегодня у нас пирожки с грибами и капустой, а завтра у нас выходной, так что сходим на речку».
«Ты поплаваешь, наконец», спокойно говорила Тамара собаке, словно та понимала ее каждое слово. Прошел год с тех пор, и каждый день был похож на предыдущий. Прогулки и разговоры с Горем были теми маленькими ритуалами, которые помогали Тамаре поддерживать ощущение присутствия сына.
Но однажды утром на пороге дома снова появился офицер из военкомата. Он принес пакеты с продуктами, корм для собаки и с серьезным лицом сообщил новость, от которой у Тамары на секунду сжалось сердце. «Если в течение года никаких известий не поступит, – тихо, но четко сказал офицер, – ваш сын официально будет признан погибшим».