Когда отец брал ее на руки. Она начинала неистово кричать и захлебываться слезами. В те минуты Иван лишь брезгливо морщился.
Швырял малышку на кровати, только кричал. Фу ты! Самое бестолковое. И приплод такой же.
Одни девки в доме. Чтоб тебе пусто было. Да пропади ты пропадом.
Такие речи отца слышались ежедневно. Он был настоящим тираном в своей семье. В деревне так было принято, никто не жаловался, а молча терпел.
Терпела и Тамара, к чему с молодых лет приучала и своих дочерей. Мужик в доме главный. Даже если он самодур и тиран.
Что теперь делать и как же выпутаться из своей беды? Женька себе даже не представляла. Она чувствовала в себе изменения, которые ее очень пугали. И если другая мать, ожидающая малыша, радовалась бы его скорому появлению на свет, то Женя только плакала втихаря и искренне желала, чтобы эта беременность прервалась сама по себе.
По утрам она стояла нагишом перед большим тусклым зеркалом в комнате и придирчиво рассматривала свое меняющееся тело. Благодаря своей широкой фигуре и крутым бедрам, ей пока что удавалось прятать растущий живот. Она чувствовала шевеление ребенка, которые, однако, не приносили ей ничего, кроме отвращения.
Она ненавидела растущие в утробе дитя и совсем не испытывала материнского инстинкта. 16-летняя девочка каждое утро просыпалась с надеждой, что это просто страшный сон, который непременно скоро закончится. После рождественских праздников живот начал расти словно на дрожжах, и Женька боялась, что родители или сестры заметят эти изменения в ней.
Кроме этих внешних признаков, мучила еще и постоянное недомогание. Не могла уже девушка, как прежде, выполнять всю тяжелую работу по дому. Только принесет ведро воды от колодца, так и сразу тянет низ с живота.
Только управится со скотиной, таская тяжести, так и кружится голова. И мать заметила перемены в дочери. «Женька, ты захворала, что ли?» «Почему корову не подоила до сих пор?» — сердилась мать.
«Все сейчас сделаю», — тихо отвечала Женя. Прятать растущий живот под широким теплым сарафаном было несложно. Спасало девушку то, что она поправлялась равномерно, наливались все части тела, а не только живот.
И вот наступила весна, приходилось Женьке очень трудно справляться со всем по дому. А тут еще и отец внимания обратил на внешние изменения в дочери. «Ишь ты, Женька, какая ты круглая за зиму стала!» Отъелась на мамкиных харчах.
Он удивленно рассматривал фигуру дочери, словно видел ее в первый раз. Женька испугалась до смерти. Она со всей силой втягивала живот, но у нее это плохо получалось.
«Да уж, дорогуша!» — присвистнул отец. «Девка выросла и округлилась. Мать, готовь пожитки.
Будем жениха искать. Дочка заневестилась». Женька чуть слышно выдохнула с облегчением.
«Слава богу, не заметили». Прошло еще какое-то время. Живот рос вовсю.
Женька боялась, что ее положение станет заметным окружающим, поэтому изо всей силы утягивала живот плотными тряпками. В отместку ребенок неистово пинался. Женька сердилась, злилась и ненавидела то, что росло в ее утробе.
«Чертова отродье, чтоб ты провалился!» — шептала она. «Вот родишься, сразу же избавлюсь от тебя. Чтобы ни сном, ни духом не знать о тебе и не помнить».
Наступил седьмой месяц беременности. Все это время Женька молилась только об одном — чтобы никто не заметил, чтобы никто даже не догадался, иначе было бы ей худо. И вот спустя месяц, в один из дней девушка чистила коровник.
Резко подняв ведро с навозом, она почувствовала себя дурно. Неистово заболела поясница и низ живота. Женька изо всех сил старалась не закричать, чтобы не выдать, что ей очень больно.
С трудом закончив работу, она поплелась в свою комнату. Силясь не издавать ни звука, легла на кровать. Начались схватки.
С трудом дождавшись ночи, когда все домашние уснули, она взяла старое одеяло и несколько тряпок и тихонечко вышла на улицу. На улице была ранняя весна, но снег еще не растаял. Мороз пробирал до самых костей.
Кое-как Женька дошла к коровнику и плотно закрыла дверь. В темном углу расстелила одеяло, сверху насыпала немного сена, чтобы окончательно не окоченеть. Чтобы сдерживать громкие крики и стоны, она с силой кусала губы и прикусывала сжатую в кулак руку.