И каждый год она снова и снова встречала праздник в одиночестве, окруженная лишь призраками прошлого. Осталось всего пару дней до Нового года. И Людмила Ивановна решила отвлечься, включив телевизор, и вдруг ее взгляд остановился на рекламе, где маленький мальчик, похожий на ее Вадика, с нежностью обнимал свою маму.
Этот момент пронзил ее сердце. Слезы хлынули сами собой, и она не смогла удержаться. Воспоминания о сыне, которого у нее отняла ненавистная война, накрыли с новой силой.
Ее единственный ребенок, ее любимый Вадик, которого она потеряла так рано. Острая невыносимая тоска по сыну снова захватила всю ее сущность. И Людмиле Ивановне вдруг отчаянно захотелось быть рядом с ним.
Она почувствовала непреодолимое желание поехать на могилу сына. Движения стали автоматическими. Быстро одевшись, она кинула в сумку несколько мандаринов и конфет, как будто собиралась в гости.
И вот она уже направляется к автобусной остановке, игнорируя снег, который густо падал с неба, покрывая все вокруг белым покрывалом. Дорога до кладбища оказалась удивительно короткой, несмотря на непогоду. Автобус, словно понимая ее внутреннюю спешку, быстро довез до места.
На кладбище было пусто и тихо, словно весь мир замер в ожидании. Только сторож мелькнул где-то вдали, но его фигура быстро исчезла за поворотом. Людмила Ивановна шла уверенно, направляясь к той самой могиле, которую знала наизусть.
К тому месту, где лежал ее Вадик. Когда она подошла к могиле, снег уже покрыл скамейку и памятник. Людмила Ивановна смахнула снег с фотографии сына на надгробии.
Ей снова встретился его взгляд, тот самый, живой и радостный, в военной форме. Именно таким она его и запомнила. Сын всегда казался ей улыбающимся, ведь даже на похоронах гроб был закрытым, и она не видела его тело.
Положив мандарины и конфеты на могилу, Людмила Ивановна присела на скамейку рядом. Слезы вновь потекли по ее лицу, и она заговорила с сыном, в слезах рассказывая ему все то, что копилось в ее душе долгие годы. — Как же мне плохо без тебя, Вадик.
Вот ты лежишь здесь один, а я… я больше не могу так, мне так тяжело. Я каждый день жду, что ты дашь мне знак, что ты меня слышишь. Ее голос дрожал, как и руки, когда протянула их к надгробию, словно надеясь почувствовать хоть какое-то тепло от сына, хотя бы в своей душе.
И вдруг Людмила Ивановна услышала шорох, и тихий вздох позади себя. Она вздрогнула и быстро обернулась. За оградкой могилы стоял мальчик лет шести, а рядом с ним сидел щенок, весь дрожащий от холода.
И мальчик робко попросил у нее конфетку, по его виду было понятно, что он замерз и, вероятно, уже давно не ел. Людмила Ивановна вздохнула и ответила, что с радостью бы угостила его, но брать что-то с могилы нельзя, а конфет у нее больше не было. Она задумалась, а как же ребенок оказался здесь, в такую вот ужасную погоду, и совершенно один.
Мальчик не спеша рассказал ей, что пришел сюда за щенком, которого недавно встретил возле магазина. Щенок словно сам привел его сюда, прямо на кладбище. Увидев, что у женщины на глазах слезы, маленькая собачка тут же подошла к ней и, тихо поскуливая, прижалась к ее рукам.
Щенок выглядел таким несчастным и одиноким, что сердце Людмилы Ивановны дрогнуло. Мальчик вдруг попросил ее забрать щенка с собой, объяснив, что зимой он не выживет один на улице. Слова ребенка проникли в душу женщины, и она, не раздумывая, начала расспрашивать, где живет мальчик.