Следите за пульсом и давлением, любые изменения докладывайте немедленно». Медсестры и младший персонал метались между аппаратами, подсоединяя Андрея к капельницам, мониторам и дыхательной маске. Воздух был наполнен тревожным звуком медицинских приборов.
Мониторы издавали прерывистые сигналы, указывая на нестабильный ритм сердца. Давление падает. Воскликнула одна из медсестер, глядя на экран.
Врач оставался сосредоточенным. Он взял шприц с антидотом и вел его в капельницу. «Ждем реакции», — сказал он.
«Следите за уровнем кислорода. Если не начнет улучшаться через пять минут, повторим дозу». Секунды тянулись, словно вечность.
Все в комнате наблюдали за мониторами, стараясь уловить хотя бы малейший признак улучшения. Андрей оставался без сознания, его тело неподвижно лежало на белоснежной простыне, и только ритмичные звуки аппаратов подтверждали, что он еще жив. «Смотрите, сатурация начинает расти», — сказала одна из медсестер, взглянув на экран.
82, 85, 90 Врач кивнул, но расслабляться было рано. «Хорошо. Давление стабилизируется.
Продолжаем мониторинг, проверим реакцию организма на антидот, через час». Спустя еще несколько минут, признаки улучшения стали очевиднее. Кожа Андрея утратила синюшный оттенок, а дыхание стало ровнее.
Его пульс, хотя еще слабый, восстановил более стабильный ритм. «Мы стабилизировали его, но пациент все еще в тяжелом состоянии», — сказал главный врач, отступая на шаг от кровати. «Давайте подготовим его к интенсивному наблюдению».
Когда состояние Андрея стабилизировалось, врачи начали проверять анализы, чтобы определить, какой яд мог быть использован. Этот случай был необычным, и их настораживало, что яд был подан столь хитрым образом. Его реакция на антидот была положительной, — сказал врач, отложив папку с записями.
«Если бы мы опоздали хотя бы на 10 минут, исход был бы другим». В соседней комнате кто-то из медсестер прошептал, «Такой богатый человек, и оказался в такой беде. Кто мог пожелать ему смерти?» Медицинский персонал продолжал работать, следя за приборами и состоянием Андрея.
Несмотря на улучшение, врачи понимали, окончательное выздоровление потребует времени. Но главное, он остался жив. Катя сидела в тускло освещенной комнате для допросов, на узком металлическом стуле, с холодными наручниками, стягивающими запястье.
Ее маленькая фигура, казалось еще меньше в этой стерильной обстановке. Напротив нее, за столом, расположились двое полицейских. Один, высокий, с густыми бровями и резким голосом, второй, ниже, с серыми глазами, которые смотрели на Катю с подозрением.
«Итак, расскажи еще раз», – холодно произнес Высокий. Как девочка села улицы, оказалась в дорогом ресторане, и чуть не отравила одного из самых влиятельных людей в городе, Катя подняла голову. Ее глаза блестели от усталости и напряжения, но она была решительно настроена.
«Я никого не травила», – сказала она твердо. «Я видела, как его жена подсыпала яд в еду. Я пыталась предупредить, но мне никто не поверил».
Полицейский с серыми глазами хмыкнул. «Видела? Девочка, ты понимаешь, как это звучит? Ты бродяжка. Кто поверит твоим словам, против такой женщины, как Вероника Воронцова?» Катя почувствовала, как внутри все сжимается, но она не собиралась отступать.
«Это правда. Я все видела через окно кухни». Она достала маленький флакон и капнула что-то в тарелку, пока повар был отвлечен…
«Если бы я ничего не сделала, он бы умер». В ее голосе зазвучали нотки отчаяния. Высокий полицейский покачал головой, записывая что-то в блокнот.
«Твои слова ничего не стоят без доказательств. У тебя есть доказательства? Может, запись? Свидетели?» Катя молча смотрела на стол. Она знала, что у нее ничего этого нет, только ее собственные глаза и сердце, которые не могли оставить Андрея умирать.
Ее молчание было воспринято как признание вины. «Так я и думал», — сказал Высокий, отложив ручку. «Ты просто пытаешься выдумать историю, чтобы отвлечь нас от своей вины.
Ты знала, кто такой Воронцов, и решила что-то украсть, или, может, тебя кто-то подослал. Катя стиснула зубы, ее голос стал громче. «Это неправда.
Я хотела помочь. Если бы я хотела что-то украсть, зачем мне было бы кричать перед всеми? Может, ты хотела отвлечь внимание», — вставил сероглазый. «Или просто решила устроить скандал, чтобы тебя заметили».
Катя чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, но она быстро их смахнула. Она не могла показать слабость. «Я сделала то, что должна была сделать.
Я видела, как его отравили, и я пыталась спасти его. Если бы я промолчала, он бы умер». Слова девочки прозвучали настолько искренне, что сероглазый на мгновение замешкался.
Он взглянул на напарника, но высокий полицейский оставался непреклонен. «Послушай, девочка, это не кино. Здесь правят факты, а не слова.
И факты сейчас против тебя. Люди в ресторане видели, как ты бросилась к его столу. Никто не видел эту якобы сцену с ядом.
Только ты». Катя отчаянно пыталась возразить. «Вы должны проверить камеру в кухне.
Там может быть запись. Поговорите с поваром, он был там». «Камеры?» Усмехнулся высокий.
«В ресторане такого уровня, камеры, есть только в кассовой зоне. В кухне их нет. И даже если бы они были, думаешь, они работают на бездомную девочку?» Сероглазый тихо вздохнул, но ничего не сказал.