Сначала мне казалось это интересным, теперь даже бесит. «Не люблю я тебя. У меня жена есть. И ребёнок, ему уже год. Об этом весь отель знает, только ты ничего не замечала. Так что сделай нам обоим одолжение и избавься от ребёнка. Если будешь хорошей девочкой, то я, может быть, продолжу тебе помогать». София была в шоке и ужасе. Она смотрела, как купюры медленно падают на ковёр. Слушала заявления Олега, но половину из них не понимала. В ушах на батом били слова «Не люблю я тебя. У меня жена есть». Олег ещё долго говорил что-то София, а затем ушёл, оставляя её наедине с горем.
Девушка горько плакала, а на следующий день не вышла на работу. Позже, когда она нашла в себе силы позвонить в отель, администратор бодрым голосом уверил её, что всё нормально. «Олег Иванович сказал, что ты возьмёшь больничный. У тебя что-то случилось, да? Ничего серьёзного?» – спросила девушка. София не ответила, бросив трубку. Она поняла, что её бывший возлюбленный уже обо всём позаботился, надеясь, что она обратится в клинику. Мужчина и ночью звонил ей несколько раз, убеждая в верности решения. Только вот Софа не могла представить, что избавится от ребёнка.
Однако сюрпризы для Ивановой не закончились. Вечером к ней пришла неожиданная гостья. «Ну привет, милочка. Меня зовут Анастасия, я супруга Олега», – заявила она без приглашения прямо в обуви, проходя в гостиную комнату. Женщина села на диван под ошарашенным взглядом хозяйки квартиры. «Думаешь, я о тебе не знала?» – спросила она, закуривая сигарету. «Не курите здесь», – слабо попросила София. Женщина осклабилась. «Мой муж платит за эту квартиру, верно?» – «Думаю, да, ведь на зарплату администратора в отеле сложно потянуть апартаменты в таком районе».
Подумчиво протянула она, оглядываясь по сторонам. «Так что я буду здесь курить, у меня на нее прав больше, разве нет?» «Зачем вы пришли?» – спросила Иванова, садясь на кресло. «Я клянусь, что не знала про вас». Женщина стряхнула пепел на ковер и прищурилась. «Не знаю даже, верить тебе или нет. Скажу только, что меня устраивало положение вещей. Олег, когда мне изменял, становился шелковым. Одна ночка с тобой, он всю неделю носил меня на руках и давал зеленый свет на любые покупки». «Неужели вы его не любите?» – не выдержала Софа такого тона. Женщина дернула худыми плечами. «Любовь переоценивают, она нужна только таким дурам, как ты.
Я ценю материальное, поэтому и пришла. Вчера Олег был весь на нервах, вот я и подслушала ваш разговор среди ночи». «Ты, значит, не такая уж и недотёпа, раз додумалась от него залететь. Только ничего у тебя не выйдет». «Я не…» – начала Софа, испугавшись обвинений. «Молчи!» – неожиданно взвизгнула женщина. Она встала и, подойдя, склонилась над Софой. Кончик сигареты завис над плоским животом Ивановой, да так близко, что она побоялась сделать вдох. «Что вы делаете?» – прошептала она испуганно. «Предупреждаю!» – сцедила женщина. «Если твой ребёнок родится, то я его сама на тот свет отправлю. Мне не нужен незаконный наследник состояния Олега. Все его деньги мои по праву.
Я же не зря терплю все эти похождения налево. Ты поняла меня?» Когда Анастасия ушла, София снова заплакала. Она чувствовала себя опустошённой и одинокой. Момент, который должен был стать самым прекрасным в её жизни, обернулся адом. София собрала вещи, оставила записку и ключи от квартиры на столе. Затем девушка уехала в деревню. В записке она сообщила Олегу, что от ребёнка избавится, но его видеть больше не хочет. Так и началась её новая жизнь. В Синичкино бесхитростная девушка поделилась своим горем с местными кумушками, однако те, пожалев её в лицо, стали сплетничать за спиной. Крутила роман с женатым, думала, что умнее всех. А он ей пинок дал. Дровоучительно говорили матери своим дочкам.
«Вот всем вам надо на её примере учиться, таких же ошибок не совершать. Не нужны вы городским. Если хотите из грязи в князи вылезти, то будьте готовы потом в Подоле принести и у разбитого корыта остаться». Никто в деревне не верил, что София не знала о семейном положении Олега. Они думали, что хитрая деревенская девушка решила захомутать богатого мужчину, разрушить его семью, да обожглась. И если раньше Софу ставили своим дочкам в пример, мол, смотри, чего добилась, то теперь велели не идти по её стопам. Другие, кто хоть немного верил Софи, называли её дурочкой наивной. «Ладно, ты себя обмануть позволила. Так на кой чёрт от ребёнка не избавилась, пока была возможность? Что ты с ним делать будешь, без мужика в доме? Будет расти без отцовщиной». Плевались они ядом.