Мы не можем просто сидеть здесь и ничего не делать». «Что-то происходит», — сказала Элизабет. Саманта провела рукой по своему усталому лицу, явно пытаясь переварить информацию.
В женской тюрьме, где они работали, были чрезвычайно строгие правила. Интимные свидания были запрещены, а контакты с внешним миром контролировались. «Это невозможно.
Здесь женщина никак не могла забеременеть», — сказала Саманта, качая головой. «Но вы правы. Прямо у нас под носом происходит что-то очень нехорошее».
Хилари, молодая заключенная, молча слушала разговор. Доктор посмотрел на нее с серьезным выражением лица, и она начала нервно говорить. «Хилари, я спрошу тебя только один раз», — сказала Элизабет, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно и мягко.
«Как ты забеременела? Кто отец ребенка?» Хилари вспотела и сжала кулаки, пытаясь придумать ответ. «Я не знаю, как это случилось», — сказала она дрожащим голосом. «Я ничего не делала, клянусь.
Я не знаю. Пожалуйста, не спрашивайте меня больше». Элизабет и Саманта обменялись многозначительными взглядами.
Что-то было не так. Молодая женщина явно что-то знала, но отказывалась говорить. Надзирательница, которая и без того была в нетерпении, скрестила руки на груди и приблизилась к Хилари, как будто одним своим присутствием могла добиться ответа.
«Послушайте, Хилари», — твердым голосом начала надзирательница, — «ты третья женщина, которая забеременела здесь, и только за эту неделю, а это значит, что в исправительном учреждении что-то происходит, и нам нужно знать, что и как. А теперь расскажи нам, как ты забеременела». Хилари отшатнулась, поражённая внезапным столкновением.
«Я сказала вам, что не знаю и не хочу больше об этом говорить», — сказала она, резко поднимаясь с каталки, явно потрясённая давлением. Прежде чем они успели остановить её, Хилари вышла за дверь в сопровождении охранника, снова оставив доктора и надзирателя без ответа. В течение следующих нескольких дней напряжённость в тюрьме усилилась.
Саманта решила созвать совещание из тюремного персонала, чтобы обсудить подозрения и попытаться найти новые улики. Собравшиеся в небольшом конференц-зале сотрудники службы безопасности и другие сотрудники внимательно слушали рассказ Саманты о ситуации. Мэдисон, одна из надзирательниц, ответственных за заключённых, почесала затылок, прежде чем сказать «Я провожу весь день с этими женщинами и никогда не замечала ничего подозрительного.
Они проводят день в кафетерии или во внутреннем дворе, занимаясь своими домашними делами. Я не понимаю, как они могли забеременеть». Элизабет согласилась.
«И здесь не разрешены интимные свидания. Контакт всегда контролируется. Всё отслеживается камерами.
Это делает ситуацию ещё более странной. В комнате повисла тяжёлая тишина, пока другой охранник Мария не сказала. А что, если это не кто-то со стороны? Что, если это кто-то из тех, кто работает с нами?» Саманта переглянулась с Элизабет.
Идея была тревожной, но в ней был смысл. «Как вы думаете, может ли быть вовлечён сотрудник? Я никого не обвиняю, но мы не можем исключить такую возможность. Возможно, кто-то воспользовался перерывом в работе, чтобы встретиться с женщинами подальше от камер», – осторожно предположила Мария.
Саманта приняла это предложение к сведению. Но все сотрудники службы безопасности, а также другие уборщицы и работники столовой – женщины. Единственный мужчина здесь – мистер Алекс.
В комнате воцарилась еще более глубокая тишина. Никто не осмеливался обвинять старика в подобных вещах. Он был хорошо известным, добрым и харизматичным джентльменом.