Рядом стоял Женька и очень испуганно смотрел на Тамару. Та побледнела, медленно встала и как бы сама себе проговорила. У нашей Саши чуть повыше локтя ожог небольшой был, за печку она зацепилась.
Уж Женьке покатились слёзы из глаз. Он или она закатала рукав и показала след от ожога. Тамара вскочила и тут же рухнула на пол.
Валентин и Женька кинулись к ней. Пока Валентин поднимал Тамару, пока на диван переносил, пока за водой бегал, Женька просто держала женщину за руку. Наконец Тамара пришла в себя.
«Доченька, доченька, неужели я нашла тебя?» Валентин смотрел на Тамару, на Женьку и ему так хотелось плакать. Мужчине пришлось задержаться у Тамары. Нескончаемая вереница людей, полицейские, врачи и снова полицейские.
Тамара не отпускала Сашу от себя ни на один шаг. В первый же день была истоплена баня. Валентин напарился, намылся, получил комплект белья, который остался от бывшего мужа и стал похож на человека.
Даже полицейские не подумали, что он обычный бомж. Чтобы не есть продукты зазря, он чинил всё, что попадалось под руку, заодно узнавая историю расставания Тамары и Саши. Она действительно хотела развестись с мужем, бил он её, допил.
Больше никакого толка. Так вот он, чтобы наказать Тамару, решил на время дочку с собой забрать, чтобы прочувствовала и не рыпалась. Но в городе у него произошел конфликт с бродягами.
По всей видимости, муж на тот момент был пьян. Так и осталось Сашу у бомжей. Это была версия полиции.
И Валентин склонен был думать, что всё так и было. Через неделю он стал собираться. «Спасибо тебе, хозяюшка, за приют, за тепло.
Не буду больше стеснять вас, пора и честь знать». Саша, которая теперь ходила исключительно в платьицах, схватила его за руку. «Куда ты?» Тамара тоже посмотрела на него как-то странно.
«Никак плохо тебе у нас?» Валентин смутился. «Не хочу мешаться, я же бомж, на улице моё место». «Может быть, хватит уже, ведь не мальчик?» «Хватит что?» Валентин и сам не понимал, чего он так смущается.
Никак не удавалось ему от взгляда Тамары скрыться. Хоть и отводил свои глаза, а всё чувствовал, как она на него смотрит. «Хватит уже бегать».
«Так не бегаю я, живу». «Живёшь. Прячешься сам от себя, наказываешь.
А ради чего? Ты у своих на могилке-то когда был? Ты хоть знаешь, где они, цветы отнести можешь. А ты всё себя никак не накажешь». Валентин упрямо мотнул головой.
«Поздно уже что-то менять. Поздно». «Неправда.
Оставайся». Он удивлённо поднял голову. «Оставайся? Вот так просто?» Тамара смотрела на него серьёзно.