Иван размахнулся, и Вера зажала рукой вспыхнувшую щеку. Слезы брызнули из ее глаз, но она продолжала стоять и смотреть на мужа, словно не веря в то, что сейчас произошло. А Иван продолжал кричать, что он все знает про Романа и никогда не простит ее за измену. Роман был цыганом и жил в большом таборе, который останавливался на окраине их деревни. Неизвестно, почему они облюбовали именно эту местность, но почти два месяца улицы ближайших поселков наводняли толпы горластых цыганок и их босоногой ребятни.
На самом деле они никому не докучали, никого не обманывали и беспорядков не устраивали, а по улицам бродили в поисках тех хозяев, которые могли по сходной цене продать им молоко, яйца, овощи и фрукты. Мужчины и старики отправились в местный сельский совет и попросили подобрать для них временную работу. Председатель не отказался от дополнительных рук, и вскоре то тут, то там замелькали смуглые улыбчивые лица. Цыгане, на удивление, работали быстро и споро. Особенно отличался черноглазый и белозубый Роман – молодой красавец, весельчак и балагур.
Он не был женат, в таборе жил с престарелым отцом и работал тоже вместе с ним. Вера, как и другие женщины, с интересом наблюдала за временными переселенцами. Раньше она никогда не сталкивалась с этой нацией и знала об их нравах и порядках только по фильмам. Роман несколько раз вскидывал взгляды на симпатичную бригаднинскую повариху и то улыбался, то подмингивал ей, иногда бросая девушке комплимент или какую-нибудь шутку.
Вера смущалась и отворачивалась, а деревенские женщины, работавшие с ней, насмешливо качали головами. — Ой, Верка, смотри, украдет тебя Роман! Ишь, обхаживает тебя, как строптивую кобылку! — С ума вы сошли! — прикрикивала на них Вера. — Я замужем. — Ой, да когда и кому это мешало? Да и что-то твой Ванька не торопится тебя обрюхатить. Сколько уж лет-то живете, что ж детем не обзавелись? Али не способен муженек твой. Так ты Роману подмигни, у этого не заржавеет, живот у тебя быстро вырастет. — Да как вам только не стыдно! — заливалась краской негодования Вера и отворачивалась от хохочущих баб. А однажды не выдержала и пошла к председателю с просьбой перевести ее из бригады в другое место.
Но он только руками развел. — Куда ж я тебя переведу? Ты ж кроме как готовить ничего не умеешь. — На ферму. Буду коров доить. — Вот что, Вера, не выдумывай. Ты у меня одна, повар с образованием. Вся столовая на тебе. Кто мужиков кормить будет? Нет, ты нашла время. Летняя пора, все в поле хлещутся, а ты тут цирк мне устраиваешь. Иди работай и не морочь мне голову. Пришлось Вере снова вернуться в бригаду. Мужу о своих проблемах она ничего говорить не стала, боялась, что он не сдержится и устроит драку.
А как-то утром, когда она пришла в бригаду, первым, кого увидела, был Роман. — А я тебя тут жду, — сказал он, залившийся краской Вере. — Зачем? — Поговорить хочу. — Вера, нравишься ты мне. Очень. Никогда таких, как ты, не встречал. — Я замужем, — сказала она ему. — И мужа своего люблю. — Это потому, что ты не знаешь, как могу любить я. Ветру не дам на тебя подуть. Увезу отсюда навсегда. На руках носить буду. — Уходи, Роман, — попросила Вера. — Я не хочу, чтобы нас с тобой увидели тут вместе. И в это время в дверях раздался шум, и в столовую вошли три женщины, помогавшие Вере на кухне.
Они услышали последние слова Веры и тут же заголосили. — Смотрите-ка, бабоньки, что делается, что делается! Верка-то наша, смиренница, совсем стыд и совесть потеряла. Ай-яй-яй, повелась на этого дьявола Черноглазого! Роман крикнул им что-то на своем языке и ушел, сильно хлопнув дверью. Больше ни в бригаде, ни в таборе его не видели. Он исчез, как будто его никогда и не было. Вслед за ним уехал и его отец. А еще через месяц снялся с места и весь табор. Но Вере было все равно, она была занята только собой и своими семейными проблемами. Злые языки донесли Ивану, что его жена путалась с Романом и он устроил ей самый настоящий скандал.