Только чудом Вере удалось убедить его в том, что она ни в чем не виновата, и муж, скрипя сердце, поверил ей. Но когда она сказала ему о своей беременности, не обрадовался, а нахмурился. «Даже не знаю, что тебе сказать на это». — Ванечка, ты же сам так хотел, сыночка. — Хотел, — кивнул Иван. — А теперь уже и не знаю, надо ли мне это. — Ладно, посмотрим. А теперь извини, я спать. В тот вечер Вера долго и горько плакала в саду, сидя на скамейке у куста сирени, а мать прижимала ее голову к себе и жалела свою несчастную дочь. — Ничего, ничего, доченька, все образуется, — говорила она ей и гладила мягкие волнистые волосы. — Вот родится ребеночек, и Ваня поймет, что был неправ. Но вышло все по-другому.
Мишенька родился чернявым и смуглым, и как не убеждала Вера мужа, что это его сын, Иван не поверил. Месяц они прожили вместе, и за все это время он ни разу не взял малыша на руки, а жену доводил до слез и истерик упреками в неверности. — Давай сделаем тест на отцовство, если ты мне не веришь, — умоляла Вера мужа. — Совсем хочешь опозорить меня? — воскликнул он, собирая вещи. — Нет, не нужна ты мне такая, и твой щенок тоже не нужен. Правы были мои родители, зря я их не послушался. Надо же, столько лет потерял. — И ради кого? — Ради…
Он грязно выругался, потом подхватил сумку со своими вещами, сказал, что на развод подаст сам и ушел, ни разу не обернувшись. Вскоре их и в самом деле развели, а еще через какое-то время Вера узнала от общих знакомых, что он снова на ком-то женился. — Доченька, давай соберем деньги, сами сделаем тест и докажем отцовство Ивана, — предложила дочери мать. Но та в ответ только покачала головой. — Нет, мама, я унижаться не буду, Ванин — это сын, а с Романом у меня никогда и ничего не было. Уж кому это знать, как не мне? И вот я тебе что еще скажу. Однажды Ваня сам поймет, что ошибся, но будет поздно, очень поздно.
Все, давай больше не будем говорить об этом. Хватит народ смешить. Мать вздохнула и поспешила к внуку, завозившемуся в своей кроватке. — Мишенька, внучек мой золотой, ну что ты, что ты, давай я тебя покачаю. Целый год они жили вполне спокойно, но однажды днем у их калитки показалась пестрая толпа цыганок. — А ну-ка, показывай нам сына Романа, где он? Отдавай его и все тут. Испуганная Вера прижала к себе Мишеньку и вышла на крыльцо. — Да вы что, с ума сошли? Мой это сын, при чем тут Роман? Сами у него спросите. — Нету его больше, извела ты его ведьма.
Не будет счастья тебе, и жизни тоже не будет, если ребенка нам не отдашь. Слышали мы, что Роман — это сын. На шум сбежались все соседи, пришел и участковый. Кое-как удалось успокоить цыганок, и они ушли, пообещав выкрасть малыша, а на голову Веры вылили целый поток проклятий. Долго в деревне судили-доредили, перетирая Веру и ее сына на все лады, а она не выпускала Мишеньку из рук, боясь, что они выполнят свою угрозу. А однажды сказала матери, что жить так больше не может и хочет уехать из деревни навсегда. — Куда же ты поедешь, доченька? — заплакала Зоя. — Не знаю еще, мама. Я потом позвоню тебе.
Она уехала и несколько лет в самом деле только созванивалась с матерью. Ей удалось найти работу в районном городке, а Мишу устроить сначала в ясли, а потом в детский сад. Но однажды Зоя позвонил незнакомый номер. Она ответила и тут же услышала. — Вы Климова Зоя Федоровна? Ваша дочь попала к нам в больницу с перитонитом. Только слишком поздно. Мы сделали все, что могли, но спасти ее нам не удалось. Вам нужно срочно приехать. Зоя Федоровна. Зоя Федоровна. Но несчастная мать ничего не могла вымолвить, потому что чья-то невидимая рука сжала ей горло, а сердце пронзила острая игла, и телефонная трубка выпала у нее из рук.
Если бы не сестра Тоня, Зоя не перенесла бы эти страшные дни. Она забрала дочь домой и похоронила ее рядом со своим отцом и матерью, и, стоя у могилы Веры, прижимала к себе чернявую голову худенького синеглазого внука. — Сиротка, ты моя несчастная, — приговаривала Зоя каждый раз, когда укладывала Мишеньку спать, а он просил позвать маму и тихо плакал, привыкая к новой жизни. И снова волновалась вся деревня, глядя на сына Веры. — Цыганенок, точно цыганенок! Ишь, чернявый да смазливый какой! Нагуляла все-таки ребеночка Верка-покойница, царствие ей небесное. Вылитый цыганенок! — Точно! Роман постарался.
На Ваньку Мишка нисколько не похож. Расти теперь пацану приблудой. Ох, позорище какое! Так и прикрепились к Мише прозвища Цыганенок и Приблуда. Здоровье Зои после трагедии, произошедшей с Верой, сильно пошатнулось. Она угасала на глазах и однажды слегла совсем. Тогда-то она и позвала к себе Антонину. — Тонечка, сестренка, не протяну я долго. Не оставляй Мишеньку, он ведь и тебе внучик. — Да что ты несешь, Зоя? Выкарабкаешься, поживешь еще? — Нет, Тоня, ты мне пообещай. Одна ведь у нас кровь, и внучек он такой же твой, как и мой. — Несмышленыш еще только, жалко.