— Поль, смени духи. Какие-то они у тебя, может, давнишние, старые? Не экономь, купи новые и другие. — Нет, не старые, — обиженно сказала Полина, — да я приняла душ и после него не пользовалась духами.
— Наверное, от волос пахнет, — настаивал Алексей. — Не мыло, — растерянно ответила Полина и обиженно отвернулась от мужа. Такого у них с Лешкой еще не было, никогда никаких замечаний он ей не делал, а тут вдруг духи не такие.
— Сам же для меня эти духи открыл, — подумала Поля, — сам мне подарил их на восьмое марта, и был в восторге от них, и даже просил, чтобы, ложась в постель, я пользовалась ими. Это были первые звоночки? — Полина не знает, тогда она не думала об этом. Это сейчас она пытается все вспомнить и проанализировать, но анализу их совместная жизнь с Алексеем не поддавалась.
Разве можно анализировать любовь? Любовь она или есть, или ее нет. Они любили друг друга, в этом она ни капли не сомневалась. Он так и говорил ей.
— Влюбился в тебя с первого взгляда, влюбился, как сумасшедший, а потом полюбил. — Влюбился и полюбил, это разве не одно и то же? — смеялась счастливая Полина. — Нет, — нараспев говорил Алексей, — влюбиться можно на мгновение, а полюбить навсегда, на всю жизнь.
Она ему верила. Полина вообще привыкла верить и доверять людям, этому учили ее родители, и этому она учит своих детей. Нет, было и такое, что ошибалась в людях, но это ее ошибки, и она признавала их.
Не может человек, прожив жизнь, не ошибаться. Но в Алексее она не ошиблась, в нем она всегда была уверена.
Она взглянула на часы, 4 часа утра, нет смысла стараться уснуть, через 2 часа нужно вставать, собираться на работу, поднимать, кормить завтраком детей и отправлять их в школу. — Мама, а когда папа приедет? — спросил за завтраком младший сын. — Скоро, — ответила Полина, — ты Костя кашу доедай, ты растешь, силы нужны.
Валерик, старший сын, казалось, знал, что происходит в семье. Он так смотрел на нее, и она понимала, он жалеет, он ее жалеет. — А ты кушала, мама? — спросил Валера.
— Похудела, тебе тоже надо кушать, чтоб силы были. — Я кофе пила, я на диете. А сама думала, взрослый мой мальчик уже многое понимает.
Она устала врать детям, но будет продолжать это делать, потому что надеется, что Леша так заскучает по ней, по детям, по их дому, так заскучает, что поймет, не может он без них жить и вернется. Но он не приходил и не звонил ей, даже о детях не интересовался. Полина сама ему звонила, но постоянно на том конце провода слышала одно и то же.
Абонент временно недоступен, или… — Мам, мы с Котькой звоним папе, а он не отвечает, — как-то сказал Валера. — Он не хочет с нами говорить? Тебе он не звонит? Забыла вам с Костиком сказать, чтобы вы не звонили. Там, где папа, нет связи.
— Нет связи, нет связи, — шептала про себя Полина. — Неужели нет нашей с ним связи? А дети? Кое-как отработав, отстояв день, Полина решила зайти к родителям Леши, узнать что да как, попросить новый номер телефона Алексея. Ей очень нужно с ним поговорить, попросить, чтобы он детям звонил.
Она устала его оправдывать, устала врать мальчикам. Дверь открыл свекор. — Здравствуйте, Вадим Исаевич! — поприветствовала его Полина.
Отец Леши пробурчал что-то невнятное и собрался пройти к себе в кабинет. — Агнеса Сергеевна дома? — спросила Полина. — У себя.
Махнул головой свекор в сторону зала и скрылся за дверью кабинета. Агнеса Сергеевна, укрытая пледом, восседала на кресле, курила сигарету, запивая ее коньяком. — Чем обязана? — высокомерно спросила она невестку и, не дождавшись ответа, сказала.
— Что-то меня знобит, с утра не могу согреться, вот и решила коньячку выпить. Будешь? Наливай себе. Бокалы в шкафу, там же и бутылка.
— Спасибо. — Не хочу, — ответила Полина. — Вы знаете, что Алеша ушел из семьи? Не хотела вам сообщать, расстраивать вас, думала, может, он вернется и все у нас наладится.
Он номер телефона сменил, а мне нужно с ним увидеться, поговорить нужно. — Знаю, конечно. Налаживать она собралась.
— А есть что налаживать? Тон свекрови заставлял Полину чувствовать себя ущербной, она даже поежилась, ей становилось холодно от такого приема Агнесы Сергеевны. Поля подошла к шкафу, достала бутылку с коньяком и бокал. — Выпей, выпей, — подбадривала ее свекровь.
— Тебе сейчас это только на пользу. Выпей и послушай меня. Хочу тебе сразу сказать, чтобы ты не питала никаких иллюзий.
Леша к тебе не вернется. Полина не могла сдержать слез. — Плачь, не плачь, слезами тут не поможешь.
— А что ты хотела, милочка? — высокомерно сказала свекровь. — А я предупреждала тебя, жрать меньше надо было. Мужчины прежде всего любят глазами, а ты обабилась, распустилась.
Телефон Леша не дам, не велел он. Но передам, что ты желаешь видеть его. Смотрю, сбросила малость.
Да только теперь тебе это не поможет. Все надо делать вовремя, а когда уже не надо, тогда хоть в супермодель превратись. Уже не надо.
Я не специально похудела, как бы оправдывалась Поля. Я просто есть не могу. Я без Леши жить не могу.
Поймите меня, Агнеса Сергеевна. — А что ж тут не понять? Такого мужчину прошляпила. Такие, как мой Леша, на дороге не валяются.
Таких мужчин надо заслужить и потом постоянно заслуживать. Всю жизнь. — Я вам что, собака служебная, чтобы служить и заслуживать? — вышло из терпения Поля.
— Что ж вы меня так унижаете? Я же к вам всегда по-доброму относилась. Помогите мне вернуть Лешу. Вы же мать и внуки ваши.
Как они без отца? Скучают дети. — Ничего не могу обещать. И потом, не надо прикрываться детьми, — холодно сказала свекровь.
— Сейчас у Леши женщина, не читай тебе. Я, конечно, поговорю с ним, но не знаю. От таких женщин, как Карина, не уходят.
Уходят от таких, как ты. Больше Поля не могла слушать свекровь. Она вышла из неприветливого дома родителей Леши, шла и плакала.
Встречные прохожие смотрели на нее, но ей было все равно, что о ней думают прохожие. Она устала. Она так устала за эти полтора месяца без Леши.
Усталость становилась сильнее ее, до такой степени сильнее, что жить не хотелось. Она поймала себя на мысли «жить не хочу» и сразу перестала плакать и сама себе сказала. — А это выход.
Выход из боли. Выход из унижений. Она шла и сама себе шептала.
— Это выход. Я нашла его. — Мам, ты что так долго? — спросила Валера.
— Мы с Котькой волновались. К бабушке заходила, а тут телефон сел, не могла вам позвонить. — Ну от бабушки бы позвонила.
— Простите, мои милые, не догадалась. Полина обняла детей и поцеловала их в макушке. — Сейчас будем ужинать, стараясь держать позитив, — сказала Поля.
— Мы поужинали, — сказал Валерка. — Ты сама поешь, ты же ничего не ешь. Валера тревожно смотрел на мать.
Она чувствовала взгляд сына и старалась смотреть в сторону, чтобы не расплакаться. — Мама, а можно гулять? — не мог устоять на месте Костик. — Я во дворе.
— Иди, но смотри только во дворе, чтобы я тебя видела, — позволила Полина. — Ты плакала, мама, — сказал Валера, когда котика скрылся за дверью квартиры. — Я вижу по твоим глазам, мама, ты плакала.
И не надо говорить, что тебе соринка в глаз попала или что-то в этом роде. Я вижу, ты плакала. Полина не выдержала и громко зарыдала.
— Мам, я все вижу, я уже взрослый. Отец бросил нас? Я же вижу, он не в командировке. Сейчас весна, а он даже зимние вещи забрал.
Она видела тревожные глаза сына, и ей хотелось обмануть его, хотелось уберечь его от той правды, от которой больно, но невозможно все время врать. Это Костик еще маленький, поверит ее обману, а от Валеры не скроешь. На слова сына она утвердительно покачала головой и сказала, — Но папа может еще вернуться, во всяком случае, я на это надеюсь.