В коридоре детского отделения царила тревожная тишина. Лишь едва слышный писк медицинской аппаратуры доносился из палаты, где лежал 16-летний Саша, сын одного из самых влиятельных и состоятельных бизнесменов города, Михаила Олеговича Вересова. В тот момент, когда медсестра Марина случайно увидела, как ночной дежурный врач нервно перекладывает какие-то ампулы из одной коробки в другую, ее сердце жалось от плохого предчувствия.
Саша уже несколько дней находился в крайне тяжелом состоянии, и все врачи говорили, что спасти его может только чудо или редкий медикамент, который специально доставили из-за границы. Но что-то в поведении врача, суетливом, напряженным, а главное, в его неожиданном появлении глубокой ночью, насторожило Марину настолько сильно, что она решила во что бы то ни стало разобраться. Марина работала в этой больнице уже больше 10 лет, успела повидать всякое, и врачей-идеалистов, и врачей-шабашников, и коррупцию, и благородные жесты.
Но еще никогда у нее не возникало столь мощного внутреннего сигнала тревоги. Она, тихо приоткрыв дверь ординаторской, заметила, как доктор Колесников, человек, которого она до этого считала серьезным профессионалом, поспешно вынимает из кармана надетого поверх халата, пиджака, небольшой пузырек, наливает жидкость в шприц и подмешивает ее в одну из ампул, предназначавшихся Саше. Колесников смотрелся испуганным.
Он то отирал пот со лба, то кидал взгляд на часы, словно боялся, что его кто-то может застать. Марина затаила дыхание и сделала шаг назад. Слишком смелым было вмешательство, но и промолчать она не могла.
На ночном дежурстве в тот день практически никого не было. Оставалась только Марина, опытная, расторопная медсестра. Остальные ушли отдыхать, кто-то был на выходном, кто-то отвлекся на срочный вызов в другое отделение.
Коридоры пустовали, и именно поэтому шаги любого. Кто проходил мимо, звучали особенно громко. Колесников, видимо, надеялся, что никто не станет проверять назначенные лекарства для Саши, слишком высок был авторитет врача, да и семья Вересовых не жалела средств на его гонорары.
Но именно в такую ночь судьбе было угодно, чтобы вся странная сцена попала на глаза Марине. Она дождалась, пока Колесников убежал, улучив момент, когда он скрылся за дверью лаборатории и осторожно вошла в ординаторскую. Внутри царил беспорядок, какие-то бумаги были разбросаны по столу, несколько пустых шприцев валялись без упаковки.
Но самое главное, в пластиковом контейнере лежали уже приготовленные к выдаче лекарства для Саши. Марина присела и стала осматривать ампулы, одна за другой. Все они казались одинаковыми, но одна была подозрительно мутной.
Словно там подмешали что-то и не взболтали до конца. Марина тихо вытащила эту ампулу и внимательно рассмотрела при свете дежурной лампы. На этикетке имелась заводская печать, но она выглядела неровной, будто кто-то ее аккуратно подрезал и приклеил обратно.
Марина понимала, что действует на свой страх и риск. Если она не даст больному лекарство, которое прописано официально, и с мальчиком что-то случится, в первую очередь начнут искать виноватого, и все стрелы могут полететь именно в нее, медсестру, посмевшую ослушаться назначения лечащего врача. Но мысль о том, что Саша могут намеренно навредить, казалась столь абсурдной, что внутри все переворачивалось.
Зачем кому-то специально убивать сына богача? думала она. Или, может кто-то хочет его смертью добиться своих целей? Она аккуратно положила все ампулы обратно, но чужеродную, мутную, спрятала в карман. Понимала, нужно не только не давать это подозрительное вещество, но и сохранить улики.
Марина приняла твердое решение, Саша это лекарство не попадет в кровь. Когда она вернулась в палату к мальчику, сердце колотилось. Саша лежал, подключенный к аппаратам, едва дышал, но все же дышал.