Полина с каждым днем все больше привязывалась к Ларисе, приходя к ней каждый вечер и прячась под кроватью или в пустом шкафу. Ее детское воображение оживляло картину, где Лариса была не просто больной женщиной, но настоящей принцессой, которую нужно разбудить. Она верила, что ее слова могут помочь Ларисе проснуться, будто в старой сказке, которую ей когда-то читали в детском доме.
«Ты знаешь», – шептала Полина, сидя рядом с кроватью и гладя Ларису по руке, – «когда ты проснешься, ты можешь стать моей мамой, если захочешь». Мне ведь тоже нужна принцесса, чтобы обо мне заботилась. Полина говорила это с серьезностью, всем сердцем веря, что ее маленькая забота может творить чудеса.
В ее воображении Лариса была той единственной, кто мог заполнить ее одиночество, стать близким человеком, которого она так ждала. Она была уверена, что Лариса слышит ее, что ей становится теплее от ее слов. Полина продолжала рассказывать спящей принцессе о своих мечтах, о том, как она ждет, когда они наконец будут вместе, и каждый раз уходила из палаты с мыслью, что своим теплом хоть немного помогает Ларисе выбраться из темноты.
Полина, как обычно, спряталась под кроватью Ларисы, когда внезапно дверь резко распахнулась и в палату вошел Кирилл. Девочка затаила дыхание, не ожидая его появления, и инстинктивно прижалась к полу, чтобы ее никто не заметил. Кирилл, не оглядываясь, шагнул к кровати Ларисы, его лицо выражало смесь раздражения и усталости.
В его руках не было цветов или привычных признаков заботливого мужа. Он выглядел сосредоточенным и злым, словно собирался высказать Ларисе все свои накопившиеся претензии. Полина замерла, затаив дыхание, и крепче жала своего медвежонка, прислушиваясь к словам Кирилла.
«Ну сколько можно, Лариса?», — проговорил он холодно, смотря на неподвижное лицо жены. — Ты лежишь здесь уже больше месяца, и никакого прогресса. Я не собираюсь тратить всю свою жизнь и деньги на этот фарс.
Он шагнул ближе к аппаратам, которые поддерживали ее жизненные функции, его рука чуть потянулась к одной из кнопок. Если бы ты знала, сколько ты всем стоишь, и даже не подумала предупредить, что все закончится вот так, — продолжал он с явной горечью и раздражением. — Думаешь, это кому-то нужно? Думаешь, твоя мать сможет вечно плакать здесь у твоей кровати? Или я буду тратить остаток своих сил и ждать, пока ты, наконец, умрешь? Полина, забившаяся в угол под кроватью, почувствовала, как ее сердце бешено колотится от страха.
Она не понимала всех слов Кирилла, но его тон и выражение лица выдавали больше, чем он говорил. В его глазах не было ни капли сочувствия или тепла, которое обычно она видела у других посетителей Ларисы. Она жала медвежонка еще крепче, пытаясь почувствовать хоть какую-то защиту от этого злобного человека.
Кирилл снова протянул руку к аппаратам, и в этот момент Полина задрожала так сильно, что казалось, ее может выдать собственное дыхание. Она думала, что вот-вот произойдет что-то ужасное. Кирилл стоял у кровати Ларисы, его рука зависла над кнопкой отключения аппаратов, но в последний момент он замер.
Взгляд его изменился, на лице промелькнула нерешительность. Он оглянулся по сторонам, будто ощутил чей-то взгляд, и опустил руку, взяв себя в руки. «Не сегодня», — пробормотал он, словно решив отложить задуманное.
Полина затаила дыхание, наблюдая за тем, как его лицо постепенно меняется от ярости к растерянности. Она заметила его неуверенность, то как его пальцы чуть дрожали. Возможно, он боялся последствий или просто не решался сделать этот последний шаг.
Но увидев эту его слабость, девочка почувствовала слабое облегчение, словно пронесло, и в то же время ее маленькое сердце наполнилось ужасом от всего, что она услышала. Полина, дрожа и не в силах сдержать слезы, помчалась по коридорам клиники к кабинету доктора Брусина. Найдя его в приемной, она резко остановилась, пытаясь перевести дыхание и собрать мысли.
Доктор, заметив ее бледное лицо и испуганные глаза, сразу нахмурился. «Полина, что случилось?», — спросил он, подойдя ближе и опустившись на одно колено, чтобы встретиться с ней взглядом. Девочка схватилась за его руку, едва сдерживая рыдание.
«Доктор, там у Ларисы…», — приходил злой человек. Он говорил ужасные вещи. Он хотел, чтобы Лариса, Полина не смогла договорить, ее голос задрожал, и слезы покатились по щекам.
Доктор Брусин нахмурился сильнее, с беспокойством прислушиваясь к ее словам. «Кто это был Полина? Ты можешь рассказать мне?», — мягко спросил он, гладя ее по руке, чтобы успокоить. «Это был ее муж», — прошептала Полина, заглядывая доктору в глаза, полные сочувствия.
Он говорил, что ему надоело ждать, что она должна уже уйти. «Но я думаю, что она меня слышала». Я говорила с ней, и она двигала пальцем.
Доктор сдержал вздох, внимательно глядя на девочку. Он понимал, что в ее словах могла быть доля фантазии, но не мог игнорировать ее тревогу. «Послушай Полина», — сказал он мягко.
«Давай ты сейчас немного отдохнешь. Я проверю Ларису, хорошо?» «Ты молодец, что рассказал о мне». Полина кивнула, хотя ее лицо по-прежнему было полным волнения.
Доктор Брусин проводил ее до дверей детского крыла, оставив ее с медсестрой, и затем направился в палату Ларисы. Зайдя в палату Ларисы, доктор Брусин подошел к мониторам и начал изучать ее показатели. Он наблюдал за ее состоянием ежедневно, но сегодня его взгляд был внимательнее, чем обычно.
Полина сказала, что Лариса двигала пальцем, и доктор, хотя и был скептичен, не мог полностью проигнорировать эти слова. Через несколько минут он заметил едва уловимые изменения на графике показателей, слабое колебание, которое можно было расценить как ответную реакцию организма на внешние раздражители. Это было первое свидетельство того, что мозг Ларисы, возможно, начинал отвечать на окружающий мир.
Брусин нахмурился, но внутри него затеплилась слабая надежда. «Может быть ты и правда меня слышишь, Лариса», – тихо произнес он, склонившись ближе. «Мы здесь.
Твои близкие рядом». Когда Лариса наконец начала приходить в сознание, мир вокруг нее поначалу казался размытым и чужим. Ее тело было тяжелым, как будто свинцовая волна окутала каждую мышцу, но постепенно она начала различать формы и звуки.
Первым четким образом, который возник перед ее глазами, было лицо маленькой девочки с яркими голубыми глазами и растрепанными кудряшками. Девочка смотрела на нее с неподдельной радостью и облегчением. «Ты проснулась!» – прошептала Полина, прижав руки к груди.
В ее голосе звучала такая нежность и восторг, что Лариса едва сдержала слезы. «Здравствуй!» – слабо улыбнулась Лариса, чувствуя, как по ее щекам катится что-то похожее на слезы радости. «Кто ты, моя хорошая?» – Полина улыбнулась еще шире, держа ее за руку.
«Я Полина. Я. Я приходила к тебе каждый день, рассказывала тебе все, ты слышала меня, да? Ты даже двигала пальцем, когда я говорила тебе что-то важное». Лариса кивнула, хотя ей все еще трудно было полностью осознать происходящее.