«Зачем он нам, а если помрет?» «Так неудобно как-то, ты видела его зажигалку? Просто обокрали его еще до нас, вот проспится в тепле, все вспомнит, еще нас за спасение отблагодарит», — отвечал мужчина. «Здраво рассуждаешь», — одобрила его план подруга.
Они уставились на старика. «Дед, а пошли к нам ночевать, не хоромы, конечно, но ветра нет, а костер разведем, так тепло будет, как в самом лучшем особняке», — предложил мужчина. Старик посмотрел на них, подумал и коротко кивнул.
Все равно другого выбора у него не было. Так он оказался у бомжей. Мария и Григорий жили в старом заброшенном частном доме на краю города.
В доме от прежних хозяев осталось кое-какая мебель, вещи и посуда, этим парочка пользовалась. Правда, печка пришла в негодность, но они нисколько не огорчились этому факту. Посреди комнаты соорудили кострище, которое периодически разжигали остатками забора со двора.
Пол они уже давно сорвали во всем доме и сожгли. В доме было все насквозь прокопчено, стены черные, но и этот дом для двух маргиналов был почти дворец. Электричества, конечно, давно не было, но вечерами и костер неплохо освещал их жилище.
Впрочем, на зиму они уже присматривали подвал в городе. Тут зимовать дело гиблое, ну а пока осень, вполне можно еще перекантоваться. Старик, как зашел в дом, вначале оторопел от увиденного.
— Чего нос морщишь? — заметила Мария. — Проходи уже, будь как дома. — Ну а не забывай, что ты в гостях, — засмеялся Григорий.
— Слушай, ты хоть скажи, как тебя зовут, не вспомнил еще? Старик лишь слегка кочнул головой и тут же вновь поморщился от боли. — Ладно, располагайся, — милостиво добавил Григорий. — Давай мы тебя Тимофеем будем звать, а что, хорошее имя.
У меня так кота звали, когда я с мамкой в деревне жил. Мария хрипло рассмеялась, а старик пожал плечами. Пусть будет Тимофеем.
Бомжи тем временем развели огонь, разогрели чайник и из своих замусоленных котомок выудили батон колбасы, кирпич хлеба, апельсины и еще что-то из продуктов. — Пожрем нормально, — подмигнул Григорий старику. — Да ты не смотри так, все съедобное, мы сегодня утром у супермаркета урвали все, совсем свежая просрочка.
Выбирать иного нареченному Тимофею не приходилось и он взял с благодарностью из рук Марии кружку с чаем и бутерброд. Удивительно, но головная боль проходила и очень хотелось есть. Бомжи, видя, что гость не кочевряжится, совсем подобрели, приняли в свою компанию, а Григорий, порывшись в куче тряпья, что лежало в углу, достал какие-то штаны, рубашку и пиджак.
— Во, примерь, мне кажется, твой размер, это от Витька осталось, что помер весной. Еще и растоптанные штиблеты протянул Тимофею, тот было засомневался, но в трико и майке в октябре совсем туго, пришлось взять, даже поблагодарил Григория. — Тимоха, ты это, прости меня, — произнес Григорий, когда они перекусили и укладывались на ночлег каждый в своем углу.
— За что? — удивился старик. — Да, за зажигалку, пойми, мне она нужнее, у Маньки скоро день рождения, так я ей подарок хочу сделать. — Да, я духи хочу, — отозвалась Мария.
— Вот, а твоя зажигалка зачетная, при том мы с тобой вроде как в расчете, я тебе шмотки подогнал, накормил опять же тебя, — продолжил Григорий. — Да, я не против, — отозвался Тимофей. — Мне бы только вспомнить, кто я, — ничего не помню.
— Наверное, в полицию надо завтра идти. — А думаешь, помогут? — хохотнул Григорий. — Ну, а как же? — Нет, брат, даже не надейся, тебя и на порог отделения не пустят, нашего брата они не привечают.
Старик ничего не ответил, хотя и не верил Григорию, а еще он явно чувствовал, что он в этой компании случайно, у него другая жизнь, но какая, в голове, однако, лишь туман. Утром Тимофей все же собрался в полицию, Мария с Григорием только скептически усмехнулись, но объяснили, как пройти до отделения, сами сопровождать не стали, потому что им нужно было идти на свалку, а там свежий привоз и охотников на него предостаточно. Тимофей дошел до отделения, немного помялся у входа, а потом, вдохнув воздуха, шагнул в здание.
Он уже примерно составил речь, которую хотел произнести, мол, ничего не помню, очнулся на берегу реки. — Куда прешь? — услышал он грозный окрик. Старик обернулся, в двух шагах от него стоял мужчина в форме и при погонах.
— Я заявить хочу. Робко произнес Тимофей. — О чем? — Я потерялся.
— Да ты, старый черт, давно потерялся, — рыкнул на него страж порядка. — А ну пшел вон отсюда, еще не хватало, чтобы бомжи сюда ходили, без вас всякой заразы хватает. Мужчина рывком выдернул старика из дверного проема и оттолкнул на крыльцо.
— Иди к своим и живи, скажи спасибо, что так легко отделался, а то сейчас пару висяков на тебя повешу, будешь до конца своих дней тюремную баланду хлебать да толчки мыть. Но… старик попытался возразить, но замолчал, увидев просто бешеный взгляд собеседника. Он молча развернулся и спустился по крыльцу вниз, засеменил прочь от отделения.
Прав оказался Григорий, старик услышал, как этот при погонах разговаривал с другим своим коллегой. — Ходят тут бомжи чертовы, все пропьют в своей жизни, а потом помощи просят, а мне это зачем? Тем более сейчас, когда квартальный отчет подбивать надо. Доносилась его эмоциональная речь.
— Да, Иваныч, нам эти проблемы точно не нужны. Согласился с ним собеседник. А Тимофей вернулся в тот самый дом, в котором провел ночь.
В дневном свете внутри все выглядело еще более убогим. Старик сел на продавленный, покрытый слоем сажи и грязи диван и задумался, а как ему жить дальше? Претит ему этот образ жизни, что ведут Григорий с Марией, вот чувствует, что не его это. Да и не будут его новые знакомые его вечно привечать, ведь явно недобрые ангелы, такие и побить могут, ведь украли же ту зажигалку.
А что там за зажигалка была? Старик в размышлении пожал плечами. Да безделица явно, чего она там стоить может, хотя можно было попросить Григория ее вернуть, может быть через нее сможет хоть что-то узнать о своем прошлом. Эту мысль Тимофей и постарался донести до Григория, когда тот со своей подругой вернулись со свалки, злые, уставшие и голодные.