Дополнительной работой Алексей заткнул ей рот и показал, кто в доме хозяин. Нет, работу она не собиралась менять, и тем более бросать, она была не так глупа, чтобы полагаться только на богатых мужчин, ей нравилось быть независимой и самодостаточной. В отделе Алексея она была на своем месте, ее устраивала зарплата.
Да, коллективчик так себе, они завидовали ее красоте, ее стате, это еще раз подтвердилось усмешками и злорадством на лицах сотрудников отдела, когда Алексей поставил ее на место подчиненного, а некрасивая Маринка даже ехидно подколола ее. — Ну что, Карина, котик превратился в тигра? — спросила Маринка, — надо иметь мозги, чтобы не заводить романы на работе, но, видимо, когда бог раздавал это серое вещество, ты была последней в очереди. — Заткнись, — прошипела Карина и в ответ получила ехидную улыбку Маринки.
— Вадим Исаевич, моя миссия выполнена, — улыбалась за завтраком Майя. — Даже не думала, что все так быстро произойдет, вы уверены, что не поторопились? Не жалеете о разводе, ведь столько лет вместе? — У меня камень с души упал, — признался профессор. Всю жизнь с Агнесой я жил в таком напряжении, никто бы мне не позавидовал.
Старался отгораживаться от всего негатива, погружаясь в науку, но, как говорится, человек счастлив, когда он утром с удовольствием идет на работу, а вечером — домой. Дома никто и никогда меня не ждал, Агнеса была занята только собой, поэтому очаг семейной жизни, который должна поддерживать женщина, так никогда я не разгорелся, всегда холодом веяла в доме. А с вашим появлением, Майя Даниловна, в нем стало тепло и радостно, и я тороплюсь домой, чтобы вновь и вновь узреть вашу лучезарную улыбку.
— Не придумали ли вы все это, уважаемый Вадим Исаевич? — с улыбкой и хитрецой в голосе спросила Майя. — Как-то слишком все скоропостижно, что ли, стремительно. — Я не мальчик, Майя Даниловна, даю отчет своим словам.
Могу ли я мечтать об ответном чувстве? — О каком чувстве? — улыбалась Майя. — Я к вам отношусь с глубоким уважением, Вадим Исаевич. — А, да, я не озвучил то, что готовился вам сказать, это все от волнения.
Майя Даниловна, я имел смелость полюбить вас и не смел надеяться на взаимность, зная, что вы замужем, но так как мы с вами люди свободные, я имею наглость надеяться на взаимность. — Ну что вы улыбаетесь, Майя? Ответьте, мне тревожно от вашего молчания. Мое сердце тарахтит от волнения, оно может не выдержать Майя.
Майя Даниловна подошла к профессору, обняла его и поцеловала. — Такого ответа вам достаточно? — спросила актриса. — Что это значит? Ответьте мне, что это значит? — Ух, вы какой, мой математик, вам, как в ваших расчетах, нужна точность.
— Мы такие, математики-материалисты, и вы правы, Майя, мне нужно знать все до точности. Я тоже к вам испытываю теплые чувства, и мне с вами очень хорошо, мой любимый профессор. — Переезжайте ко мне окончательно, Майя, — восторженно сказал Вадим, — мы взрослые люди и можем решать все без сложностей.
— Хорошо, вот приеду после гастролей и перееду к вам. По-настоящему, если вы, конечно, не передумаете. — Даже не надейтесь, — профессор обнял Майю и целовал ее до тех пор, пока не вошла Варвара, предварительно покашливая.
— Что на обед готовить, Майя Даниловна? — спросила домработница. — Ой, похоже, вы любовью сыты, — улыбнулась Варвара. — Приготовь что-нибудь на свое усмотрение, — ответила Майя.
— Напротив, Варя, мы будем очень голодны. — Особенно я, меня одолевает дикий голод от таких встрясок. — Ой, а что случилось? — испугалась Варвара.
— Оказывается, Варя, мы любим друг друга, — ответил за Майю Вадим. — Это и Каню понятно, — улыбалась довольная Варвара. — Каню было понятно, а мы только сейчас об этом друг другу поведали, — сказала Майя.
— Ну и слава богу, — перекрестила Варя, Вадима и Майю. — Наконец, счастье пришло в этот дом. Полина видела, Мария Антоновна хочет с ней поговорить, но отчего-то не решается.
Каждый раз, когда они в перерыв обедают вместе, они говорят о чем угодно, но только не об отношениях Поли и Степана, и в этой недосказанности было какое-то напряжение. Полина стала дожидаться смелости Марии Антоновны и сказала. — Мария Антоновна, вы хотели поговорить о Степане, о нас со Степой? — Я не против, говорите, мне нечего скрывать.
— Полин, ты должна меня понять, это мой единственный сын. — Что-то не так? Я не достойна его? — Об этом вы хотели сказать мне. — Зачем ты так резко, Полина? Вовсе не об этом я хотела говорить.
— Ну, так говорите, Мария Антоновна. Не томите, только сразу вам скажу, наши отношения со Степой слишком далеко зашли, чтобы все вернуть на круги свои. — Зачем ты так резко, Поля? Я не об этом.
Извините, что напала на вас. Нервы не к черту. Последнее время все время оборону держу, везде жду подвох, а хочется просто расслабиться и жить, просто жить.
Мария Антоновна, понимаете? — Понимаю. И Степе нужно то же самое, что и тебе. Я поняла, что у тебя тоже со Степаном все серьезно, не только у него.
— Да, у нас серьезно. И настолько серьезно, что я буду рожать ребенка от Степы, нашего с ним ребенка. Не смотрите на меня так.
Я беременна, и мы счастливы со Степой. — Не торопитесь ли вы? — спросила Мария Антоновна Полину. — Неужели нельзя подождать с ребенком, чтобы проверить свои чувства? — Не думай, Поля, что я против ваших отношений.
Просто как матери мне тревожно. Пойми меня, ты сама мать. — Понятно.
Понимаю, что вас волнует. У меня двое детей, и они в том возрасте, когда нужны не только моральные, но и материальные затраты. Еще и третий ребенок.
Чужие дети, они как кость в горле. Но я так скажу. Со Степой дети лазят лучше, чем с родным отцом.
Особенно Валера, старший сын. — Не в этом дело, Полина. — А в чем тогда? — Я сомневаюсь.
— В твоих чувствах к Степану, — сказала Мария Антоновна и отвела взгляд в сторону. — Не хочу, чтобы мой сын был несчастен. Ему не любви в первом браке с лихвой хватило.
Хочу, чтобы не только он любил, но и его любили. Хочу видеть его счастливым. — А-а-а, я понимаю, мы счастливы.
Я люблю Степу. Его невозможно не любить, — улыбнулась Полина. — Мария Антоновна, я сказала Степе о беременности, он так обрадовался.
Я тоже думала, что рановато, но так случилось, что ребенок уже есть. Не смогу я его убить. — Да разве ж я об этом? Я пекусь о счастье Степы.
— Тогда вы можете быть спокойны. Вы меня знаете, я не тот человек, который играет в любовь. Всё по-настоящему.
— Андрюша, вот это чувство! Неужели вернулись те дни, когда мы были почти детьми, и страсть вновь переполняет нас? — заливалась Соловьем Карина. — Как я тебя люблю! Не ожидала от себя такого. Думала, что любовь — это уже не мое.
— А если бы я был развозчиком пиццы, ты бы тоже меня так страстно любила? — с сарказмом улыбался Андрей. — Зачем ты так? — А потом я всегда верила в тебя и знала, что ты многого добьешься. Ты всегда был и остаешься дерзким, целеустремленным, и я раньше гордилась тем, что рядом со мной такой парень.
— Считай, я поверил, — ответил Андрей. — Не так-то прост мой нынешний бойфренд, — подумала Карина, — и не так легко завладеть им. Это не Алексей, который так легко повелся на ее красоту.
Видимо, Андрею не впервой слышать от женщин такие дифирамбы, но Карина не из тех. Чем сложнее заполучить в своей сети золотую рыбку, тем интереснее процесс ловли этой самой рыбки. — Я в твои социальные сети заходила, — загадочно улыбалась Карина.
— Ну, заходила и что? — Я вот перед тобой, такой, какой есть. Что ты там хотела увидеть? — Хотела увидеть твою жену. — Это еще зачем? — рассердился Андрей.
— И что, увидела? — Нет, не увидела. Я посчитала, что твой статус женатого мужчины — это всего лишь миф. Таким образом, ты отпугиваешь пираний в виде женщин.
Ты всегда был обожаем женщинами, поэтому решил воспользоваться таким приемчиком. — Карина, я не мальчик, который будет кого-то пугать и отпугивать. Похоже, ты задержалась в том времени, когда мы хотели что-то из себя представлять, и окутывали себя ореолом загадочности и тайн.
Сейчас мне это ни к чему. А двух моих сыновей-близнецов ты не заметила на моих страницах? — Я думала, это твои племянники. И что, это действительно твои дети? Андрей ничего не ответил, ухмыльнулся и покачал головой.
— А тогда жена? Кто твоя жена? И где она? Интересно. — Жена больна, — серьезно сказал Андрей и отвел взгляд от Карины. — Тяжело и серьезно больна, неизлечима.
— Ой, — засмеялась Карина, — еще один миф, которым часто пользуются женатые мужчины. — Это не миф, — серьезно сказал Андрей. — Разве бы я сейчас был с тобой, если бы моя жена была здорова? — А что, не был бы? — Нет, — серьезно ответил Андрей.
— Я люблю ее, но быть с нею физически невозможно. Она настолько больна, что интимные отношения с ней приравнивались бы к насилию. А я не насильник, я всего лишь несчастный мужчина, который не может заниматься любовью с любимой женщиной, с женой.
Напряжение росло в каждой мышце и лице Андрея, но это не останавливало Карину от вопросов, которые начинали раздражать его. — Значит, я не любимая женщина, — надула губки Карина. — Давай не будем о чувствах, — сказал Андрей, откинулся на спинку кресла и расслабился.
— Мы вместе, нам хорошо. А что нам еще надо? Если тебе что-то нужно, говори. Я готов исполнять твои желания, но только в материальном плане, не более того.
Если ты имеешь в своих планах брак со мной, то сразу говорю, это исключено. Никогда не брошу своих детей и жену. — А что с твоей женой? — спросила Карина.
— Она лежачая больная? Она овощ? — Чтобы я ничего подобного больше от тебя не слышал. Что с моей женой — это не твое дело. Понятно? — разозлился Андрей.
— Ну все, все, я поняла, Андрюша. Не буду спрашивать. Вот, все, рот на замке.
Если я пообещала, я умею держать слово. Ты меня знаешь. — Никогда не возвращайся к этому разговору, слышишь? Никогда! — сердился Андрей.
— Либо ты меня больше не увидишь. — Я поняла. Карина уяснила, Андрея она не сможет прибрать к своим рукам настолько, насколько бы ей этого хотелось.
Но ничего, она пока попользуется его щедростью. Жадным Андрей никогда не был. Агнеса Сергеевна сидела недовольна, поджав губы.
Все ее тело было похоже на стойку змеи, которая готова кинуться в любую минуту. — Что такое? — спросила Алексей мать. — Что не так? — Кого ты все время нанимаешь? Это не домработницы, а натуральные неумехи, лентяйки.
Замечаниям делать нельзя, сразу вспыхивают, как та спичка. Ушла и эта. Не умеют-то работать, а еще нанимаются к людям в услужение.
— Опять? — взревел Алексей. — Это четвертая домработница. Знаешь что, мама, мое терпение лопнуло.
Я не собираюсь каждую неделю искать для тебя домработницу. Сама убирай, готовь, пальцем не пошевелю в поисках. А потом, я не собираюсь позориться в агентствах по найму.
Уже всем известно о твоем скверном характере, и люди не желают идти сюда работать. Не умеешь ладить с людьми, справляйся сама с домашними делами. Такого расклада Агнеса не ожидала.
Алексей не Вадим, не участвует в ее подтанцовках, не собирается исполнять ее капризы. Очень хотелось есть. Агнеса открыла холодильник, и кроме копченой колбасы, которую она не ела, и сыра с плесенью, которую она терпеть не могла, ничего не обнаружила.
Последняя домработница не успела ничего приготовить. Как только Агнеса обозвала ее, та молча оделась и ушла. По магазинам, тем более продуктовым, она никогда не ходила, а тут по неволе придется идти.
Алексей уходил на работу и оставил ей две тысячи, сказал, что на продукты. И что она на них сможет купить? В ресторане на такую сумму сделать заказ невозможно. Значит, надо идти в супермаркет, где отовариваются всякие нищеброды, и что-то купить на эти несчастные две тысячи.
Кофе и сигареты нужно купить обязательно. А потом… «Мам, что за смрад? Что ты тут творишь?» Алексей открыл окно и включил вытяжку на кухне. Сигаретный дым перемешался с гарью и сизым облаком повис над потолком кухни.
«Я мясо жарила, а вытяжку не знаю, как включать», – оправдывалась Агнеса. «Домработницы же нету? Ты, мать, голодное оставил?» Алексей увидел на сковородке горелые куски мяса и вздохнул. «Мам, все, что ты пожарила, пахнет невозможно.
Я не могу это есть». «Я попыталась поесть, но оно не прожарилось, а уже сгорело». «Что ты еще купила? Есть очень хочется».
«А что я могу еще купить на две тысячи? Кофе, сигареты и вот это мясо». «Ужас», – тихо и безнадежно сказал Алексей. «Я целый день ничего не ела», – плакала Агнеса.
«У меня руки дрожат от голода». «Зато ты всех домработниц разогнала и теперь слезы льешь. Знаешь, мам, как-то уже не хочется верить твоим слезам.
Ты бы для начала в интернете посмотрела, как нужно готовить мясо, а потом уже готовила». «Я на следующий раз так и сделаю», – рыдала Агнеса Сергеевна. Алексей позвонил куда-то и доставка привезла курицу гриль и лаваш.
«Что ты такое заказал, Алеша?» – возмутилась Агнеса. «Ты же знаешь, я курицу не ем, а если ем, то только домашнюю». «Значит, мама, ты не так голодна, как кажешься», – отчеканил ей сын.
«Я очень голодна», – сказала Агнеса, отрывая крыло курицы и кусок лаваша. «Никогда не ела этого ужаса». «Теперь придется, я не собираюсь выбрасывать деньги на помойку», – сказал Алексей.
«То мясо, что ты приготовила, только для мусорного ведра годится». «А вкусно», – сказала Агнеса, отрывая второе крыло курицы. «И какую химию они туда напихали, чтобы ароматная такая была?» «Точно, какие-то улучшители вкуса.
Это чтобы забить запах тухлого мяса». «Мама, послушай меня, послушай до конца, и прежде чем отвергать мое предложение, хорошо подумай». Агнеса насторожилась и приняла свою оборонительную позу в виде стойки кобры.
Осталось только капюшоны раздуть. «Я смотрю, ты собралась нападать?» «Нет, так разговора не получится». «Что? Я мясо научилась тушить.
Вкусно же. Ты хочешь, чтобы я еще что-то научилась готовить?» «Котлеты», – засмеялся Алексей. «Мам, успокойся и перестань воевать.
Не с кем уже». «Нет, Алешенька, котлеты – это сложно. Хотя можно попробовать.
Завтра попробую. Надеюсь, мясорубку сможешь включить», – смеялся Алексей. «Ну ты уже совсем меня за дегенератку держишь.
Я интернет освоила. Мясорубку тем более одолею. Котлеты – дело хорошее.
Но я не о том, мама. Когда я построю дом, само собой я уйду от тебя. Так вот».
«Как? Я останусь одна? Ты одно меня оставишь?» «Мам, если мы сейчас продадим твою квартиру, до конца ноября мы с тобой заедем в дом». Осталась только внутренняя отделка и благоустройство двора. «Продать квартиру? Леша…» «Пойми, мама, жить ты в ней одна не будешь.
Тебе это не по силам». «Я не хочу жить одна», – подтвердила Агнеса Сергеевна. «А в доме у тебя будут почти такие же условия, как тогда, когда ты жила с отцом.
Зачем нам с тобой квартира, которая требует ремонта, дополнительных вложений, и это ради квартирантов? Если слушать разум, квартиру следует продать, быстро достроить дом и жить припеваючи. А тогда мы сможем иметь домработницу?» – спросила Агнеса. Приготовление еды ее даже увлекло, и худо-бедно она начала с этим справляться.