Подъехал он немного раньше, еще раз набрал ее номер телефона. — Я сейчас буду, — сказала Поля и отключила телефон. Минут через пять во двор заехала машина, из нее вышел статный мужчина, обошел машину и открыл дверь со стороны пассажира.
Из авто вышла улыбающаяся Полина с букетом цветов. Мужчина обнял Полю, поцеловал, проводил ее до подъезда, опять поцеловал, сел в машину и уехал. — Полина! — окликнул бывшую жену Алексей.
— Ты уже здесь? — Жду. — Давай не будем подниматься в квартиру, тут поговорим. — Ну говори, — согласилась Полина.
— Пойдем в машину, не будем же мы посреди двора, на виду прохожих говорить. Хорошо. Они сели в машину, и автомобиль рванул с места.
— Что это значит? — удивилась Поля. — Прекрати, останови сейчас же. Мне захотелось украсть тебя и увезти.
Увезти туда, где будем только ты и я. Помнишь, как тогда? Помнишь, ты говорила, куда мы едем, а я отвечал, на край света, где будем только ты и я. Полина неожиданно для Алексея рассмеялась, да так громко, насмешливо, и он понял, что это не смех радости. В ее смехе было намешано столько эмоций и сарказм, и отчаяние, и боль по утраченной любви. Все это Алексей понял и остановил машину.
— Поздно, — сказала Полина. — Я ждала тебя, могла бы простить, но это когда еще любила тебя. А сейчас мне это не нужно, и ты мне не нужен, Алеша.
— Это он? Ты его любишь? Тот, который тебя провожал? Облокотившись на руль, спросил Алексей. Он не хотел, чтобы Полина видела, как он глотает слезы боли. Невероятная боль потери накрыла его своим крылом.
Только теперь он осознал, что он потерял. Не сберег их с поля любви, убил их любовь и похоронил ее. А она? Вот она, воскресла и переполняет болью его сердце.
Оказывается, любит он Полю, по-настоящему любит, и всегда любил только ее. Полина молчала. — Конечно, это он.
Ты его любишь? — Понимаешь, Поля, невозможно любить дважды. Я имею в виду любить по-настоящему, как это было у нас с тобой. Поэтому подумай, Поля, любовь ли это? Может, это просто суррогат, который к любви не имеет никакого отношения? Может, ты просто заполнила пустоту рядом с собой? Нас многое связывает, у нас с тобой наши дети.
— Я люблю его, — спокойно сказала Полина. — Мы любим друг друга. А дети? Что дети? Валера не может тебя простить, а котика Степа для моих детей больше, чем ты, их отец.
Ты мог меня обманывать. Я готова была закрыть глаза на обман, готова была простить, но детей не обмануть. Искренность Степана — доказательство этому.
Детям он стал другом, настоящим другом, каким должен быть ты, их отец. Отвези меня домой, пожалуйста. Алексей не любил гостиничные номера, но ничего не поделаешь, надо терпеть.
После работы заедет в родительский дом и объявит матери о новости, которая ее шокирует. Карина для нее является эталоном женственности. Что теперь скажет мама? — Мам, можно сказать, уже через два дня мы с тобой переезжаем в твою квартиру.
Квартиранты съедут, я найму женщину, чтобы она убрала, и мы заедем. Я же говорила, я знала, что Кариночка согласится. Мы уважаем друг друга.
Настоящие женщины всегда найдут общий язык. — Мама, Карина тут ни при чем. Мы с тобой вдвоем будем жить.
— Что? — не поняла Агнеса Сергеевна. — А как же Карина? Она что, в командировке? Или я что-то… — Да, мама, что-то. Карина выставила меня вон.
— Нет, — покачала головой Агнеса, — нет, нет, нет. Что-то ты не то говоришь, сынок. Не верю.
— Ты шутишь? — Ты шутишь. Ах ты ж проказник! Но твоя мать стара для таких шуток, тем более сейчас, когда моя жизнь не так кардинально изменилась, не в лучшую сторону. — Мам, когда я с тобой шутил подобными вещами, это никакие не шутки.
Это реалии моей никчемной жизни. — Боже мой! — ахнула Агнеса. — Да что случилось? Кариночка такой ангел.
Неужели ты ей изменил? — Мам, что за вздор ты несешь? Твоя Кариночка не тот человек, за которого себя выдавала. Эта красотка с зубами акулы. Так хватит, пополам перекусит, не подавится.
— Нет, нет, нет. Непременно нужно с ней помириться. Потерять такую женщину непростительно.
Как мне на прощание сказала ее домработница, таких, как я, у Кариночки было и перебыло. Даже домработница смеялась надо мной. Отец был прав.
— На нас с тобой порчу навели, сынок. Нас сглазили. Завтра пойду к гадалке и… — Не сметь! — крикнула Алексей, и Агнеса от неожиданности вздрогнула.
— Мам, что ты сейчас несешь? Какие порчи, какие гадалки? Никуда ты не пойдешь. Понятно? — Господи, Алешенька, что ты так кричишь? В тебя дьявол вселился. — Если ты будешь нести эту ересь и раздражать меня, я буду вынужден снимать квартиру, и тогда, мама, мне нечем будет тебе помочь.
Не забывай, мне еще алименты платить. — Хорошо, хорошо, Лешенька, — поторопилась исправиться Агнеса Сергеевна. — Как скажешь, сынок.
Только не кричи. А вот что еще я хотела тебе предложить… — Ну, ладно, а то опять расстроишься. Ты собирай вещи, которые возьмешь с собой, чтобы не задерживать грузчиков и машину.
У нас с тобой теперь каждая копейка на счету. Дома еще столько денег съедает. Но зато, мама, как там будет хорошо, когда закончится строительство.
Поверь мне, мама, все у нас с тобой будет хорошо. Ты не расстраивайся, и отцу пока ничего не говори о моем теперешнем положении. — Да ты что! Мог бы мне ничего не говорить этого.
Я ни за что ему не скажу, а то будет злорадствовать и опять меня во всем винить. Не ожидала Полина, что Алексей может уйти от такой красавицы и попытаться вернуться в семью. Если бы она только сказала «возвращайся», он не замедлил бы.
Неужели он понял свою ошибку и раскаивается в содеянном? В какой-то момент в глубине души вновь вспыхнул огонек любви к Алёше. Он вспыхнул и тут же погас. Это были всего лишь всполохи прошлых чувств.
Поля видела, Алексей страдал. Видимо, несчастлив он с Кариной. Или он уже не с Кариной? Может, потому он у ее ног, что Карина уже нет? Много вопросов без ответов теснилось в голове Поли, но она не собиралась их задавать Алёше.
Это уже не ее жизнь, но вместе с тем ей было ужасно жалко его. Тогда в машине она на мгновение ослабла и хотела обнять его, успокоить, сказать ему, что все еще в его жизни возможно, что и он будет счастлив, но уже не с ней. Они друг для друга потеряны, но она вспомнила, как он был безжалостен к ней и не поддалась соблазну обнять его, пожалеть.
Теперь у нее новая жизнь со Степаном, и в ней нет места Алёше. В новой жизни только она, дети и Степа, который сумел разбудить в ней любовь и нежность. Она верит ему, верит и доверяет, и не сможет его предать, не сможет.
От всех этих переживаний Полина расплакалась и не могла успокоиться. Степа… плакала в трубку телефона Поля. Милый… Полина, что случилось? Я немедленно выезжаю к тебе.
Что случилось, лучик мой ясный? Говори, не томи. Ты мне нужен, Степа, приезжай. Ничего не случилось, просто я очень, очень тебя люблю.
Карина Аркадьевна, к вам какая-то женщина пришла, объявила домработница. Мила, я же просила незнакомым даже дверь не открывать. Я кому это говорю, стене? Она настойчива, говорит, что знает вас, и вы ее знаете.
Ох, недовольна взглянула Карина, но пусть уже пройдет, да говорит, что ей нужно, некогда мне. Кариночка, милая, кинулась обнимать несостоявшуюся невестку Агнеса Сергеевна. Здравствуй, дорогая.
Карина удивленно таращилась на Агну и молчала. Как я рада тебя видеть, заливалась соловьем Агнеса. Красавица ты наша, смотрю на тебя и диву даюсь от невозможности твоей красоты.
Все эти речи для Карины лестны, конечно, но Агнесу Сергеевну она не желала видеть. И зачем приперлась эта старая грымза? Давайте не будем разливаться в комплиментах, Агнеса Сергеевна. Ближе к делу на полуслове оборвала Агнесу Карина.
Мне некогда тут распыляться в любезностях. Говорите, что вам нужно, и покончим с этим. Кариночка, я пришла, чтобы помирить вас с Алешей.
Иногда, чтобы не наломать дров, в отношения должен вмешаться кто-то третий. Ну, чтобы направить влюбленных друг к другу и купировать ссору, ведь любовь выше разногласий. Во что? Алексей прислал? Нет, конечно, нет.
Он бы очень сердился, зная, что я задумала вас помирить. Ну, так вот, Агнеса Сергеевна, миротворцы мне не нужны. Я не собираюсь тратить на вас свое время.
Мила, — позвала Карина домработницу, — покажи Агнесе Сергеевне выход. Закрой за ней дверь и больше никогда ее сюда не впускай. От слов красавицы Кариночки нижняя челюсть Агнесы отвисла, и она так и стояла с открытым ртом, пока не явилась домработница и, взяв ее за руку повыше локтя, повела на выход.
— Как здесь все запущено, — зайдя в квартиру, недовольна сказала Агнеса сыну. — Квартира требует ремонта. Ужас, ужас.
Сынок, надо делать ремонт. — О ремонте даже не заикайся, — ответил Алексей. — Мне сейчас не до ремонтов.
— Но как же здесь жить? Все обшарпано. Квартиранты постарались на славу. — Мам, у тебя деньги есть? Тогда делай ремонт и закроем эту тему.
— Кто будет разбирать мои вещи? — вздохнула Агнеса. — Я так устала. — Алеша, как насчет домработницы? — Забудь, — ответил ей сын.
— Я не смогу оплачивать труд домработницы. — Не забывай, мама. Я дом строю.
У меня каждая копейка на счету. — Свари нам кофе, сынок, — голос Агнесы Сергеевны был окрашен во все краски безысходности. То, к чему она привыкла, ушло из ее жизни, и от этого она была глубоко несчастна.
Алексей варил кофе и украдкой смотрел на мать. Ему было жалко ее. Несмотря на то, что она раздражала его, мать есть мать, и ее опущенные плечи, усталый вид, худоба, которая вовсе ей не шла, но которой она так гордилась, делали ее очень старой и беспомощной.
— Мама, тебе нужно лучше питаться, — разливая кофе, сказал Алексей. — Не гоже быть такой худой. От этого ты теряешь силы, а они нам с тобой очень нужны.
Агнеса ничего ему не ответила. Она плакала, глотая горячий кофе вместе со слезами. — Лучше бы я умерла раньше этой новой скотской жизни, — сказала Агнеса.
— Думаешь, сынок, я не вижу, как ты раздражаешься мной? — Вижу, все я вижу, и мне от этого еще больнее. Разве я виновата в том, что с нами происходит, сынок? — Может, и виновата, но не настолько, чтобы меня наказывать. Вот и Карина.
— Что Карина? — Я ходила к ней, хотела вас помирить. Она меня в зашей вытолкала. — Как это унизительно! Меня почему-то все унижают.
Может, потому что я действительно стала слабой? — Мама, мама! — закричал Алексей, и Агнеса вздрогнула. — Не кричи! — Агнеса Сергеевна схватилась за голову. — Пожалей меня, сынок.
На меня никто никогда не кричал. А теперь я только и слышу твои крики. Я этого заслужила? — Ну зачем это? Когда ты научишься не лезть ни в свои дела? — Но ты мой сын, мне тебя жалко.
Слезы Агнесы катились по щекам и падали в чашку с кофе. — Ну все-все, забыли. Алексей обнял мать и прижал к себе.
Его самого накрывали слезы, но он не давал им шанса пролиться. Не может он показать, как он сейчас слаб. — Мам, никогда, слышишь, никогда не лезь в мою жизнь.
Я не ребенок. Чтобы мама решала за меня, сам разберусь. — Хорошо, не буду.
— Ты прав, Лешенька. Карина оказалась грубой хамкой и нахалкой. — Давай больше никогда не будем о ней говорить, — сказал Алексей.
— Не стоит она того. — Как скажешь, сынок. Чтобы мать когда-то с кем-то соглашалась, такого никогда не было.
На все она имела свое мнение. А сейчас Агнеса была в таком подавленном состоянии, что Алексей переживал за ее здоровье. Он почувствовал, что слаб не только ее дух, обнимая ее, он почувствовал, как слабо тело матери.
— Мама, а знаешь что? Все-таки я найму приходящую домработницу. Три раза в неделю будет приходить готовить, убирать. — Ой, сынок, Лешенька, спасибо, сынок.
И Агнеса, как бы ища убежище от своих невзгод, положила голову на грудь сына и, заискивающе заглядывая в глаза сына, спросила. — А может, и ремонт сделаем, ну так, небольшой, косметический? Давай подождем до зимы, а потом уже будем думать о ремонте. — Хорошо, сынок, — засмеялась Агнеса.
На следующий день к Алексею подошла Карина и шипящим голосом произнесла. — Не присылай ко мне свою мать, не унижайся и не унижай ее. Карина хотела еще что-то добавить к сказанному, но Алексей громко и строго, чтобы слышали другие сотрудники отдела, сказал.
— Карина Аркадьевна, я вижу, вы не слишком загружены работой, часто пьете кофе, болтаете по телефону, я добавлю вам работу, свою зарплату надо отрабатывать. — Эта месть, — также громко произнесла Карина, — это работа, если вас что-то не устраивает, вы можете уволиться. Карина ничего не ответила, Алексей дал ей понять, что для нее он босс, и время котика для нее ушло безвозвратно.