Потому ждала, когда и с той стороны скажут слова прощания. — Екатерина Семеновна? — позвала Аня. — Да-да, — послышала снова ее голос.
— Мне пора. — Да, Анечка. Иди, позже созвонимся.
Аня так не думала. Она ответила на звонок лишь за тем, чтобы успокоить человека. Теперь же надобность в разговорах отпадала.
Она уже была собралась бросить телефон на кровать, когда увидела сообщение от подруги. — Ань, я поняла вы с Глебом все? — интересовалась Наташа, прикрепив фотографию Никиты у блондинки в поезде. — Надо же! — усмехнулась Аня, узнав попутчица мужа девушку из общей компании.
— Кажется, ее звали Света. — Хотя почему звали? Зовут. Все же интуиция ее не подвела.
Это оказалось знакомое. — Интересно, откуда фото? Но спрашивать о том она не стала. Оставила телефон в комнате и пошла к остальным.
Атмосфера за столом была добрая. В душе Ани благодарность разливалась вместе с вновь принятой наливкой, которую иногда подливала мать. Она уселась по левую руку, когда отец сидел по правую.
Они неугомонные мальчишки шпыняли друг друга под столом, но от этого было лишь радостнее — видеть свою семью в сборе. Лишь самые близкие собрались здесь. Это она осознала сейчас очень хорошо.
Иногда всплывала картина из поезда, но почему-то сразу ей на смену приходил Гриша. Вернее, его история, рассказанная братом. И Аня понимала, что ей повезло.
Она и сама не заметила, как через час на кухне разлилась песня, которую затянула мать, а она подхватила, как в детстве. Даша, подперев лицо ладонью, смотрела на поющих, раскачиваясь в такт мелодии. Схожие лица, с разницей в морщинах, глаза, голоса.
Дочь была копией матери. Тут к гадалке не ходи, чтобы понять, как спустя тридцать лет будет выглядеть Аня. А вот кто окажется рядом — вопрос.
Даша повезло с мужем. Она Бога постоянно за него благодарит. И любовь, и понимание, и забота, и желание обеспечить семью — все сочетается в человеке.
Пришла пора собираться. Не хочет Аня, чтобы гости уходили, да пора детей укладывать. «Провожу», — говорит матери.
«Да мы сами», — отнекивается Даша. «Отдыхай». «Проветриться хочу», — объясняет.
Даша на свекровь смотрит, одобрение ждет. «Иди, чего уж, только не задерживайся, волноваться буду», — говорит Галина. Проводила брата с женой Аня.
Обратно идет, а на душе чего-то радостно. Небо будто решето, все в звездах, как в дырках блестящих. Мигают, переливаются, работа у них такая.
А в чем смысл жизни человека? Извечный вопрос. Аня-студентка, а тоже задумывалась. И вот, что решила.
Главное, прожить так, чтоб стыдно не было. Чтоб, оглядываясь, понимала, будь еще одна жизнь, проживет так же, а еще быть счастливой. Она была готова поспорить, что с неба сорвалась звезда, и даже успела подумать о счастье.
Окна соседнего дома горели, но темные шторы хозяева еще не задернули, а потому комната была, как на ладони. Аня не собиралась подглядывать, просто так вышло. Поддерживаемый отцом, упираясь одной рукой в костыль, шел Гриша.
Сколько сосредоточенности читалось на лице. Казалось, каждый мускул на теле был собран и призван к тому, чтобы двигаться, но не двигался. Нижняя часть плетью повисла, не способная выполнять то, что раньше делала с легкостью.
Девушка стояла, не в силах оторвать взгляда от происходящего. Внезапно в окне показалась женщина, и Аня вздрогнула от неожиданности, замеченная, будто делала что-то плохое. Лицо мгновенно вспыхнуло, заливаясь краской, но на темной улице, где лишь вдалеке горел одинокий фонарь, этого видно не было.
Женщина резко дернула штору, и картинка погасла, а Аня бегом бросилась в дом, чувствуя, как горит лицо. — Калитку закрыла? — уточнила мать, приготовляясь ко сну. — Угу, — кивнула Аня и проскользнула в свою комнату.
Открыла окно, чтобы проветрить, плотно зашторила шторы, прежде чем включить свет, распаковала чемодан и достала пижаму. Сегодня впервые за последние месяцы ей предстоит спать одной. И сразу покоробила от сознания того, что Глеб ложился в ее постель после кого-то.
Она не могла утверждать, но иначе быть и не могло. Приняла ванную и вернулась к себе. Сквозь шторы пробивался свет с улицы, видимо, с соседнего дома, и доносилась мелодия.
Она не стала включать свет, удобно легла на кровати, подложив руку под голову, и прислушалась. Чьи-то умелые руки быстро перебирали струны, извлекая из инструмента гармоничные звуки. Руки пели о чем-то печальном.
Музыка проникала в душу и сжимала ее невидимыми пальцами, отчего нещадно хотелось плакать, и у Ани по щекам покатились слезы. Словно пузырь лопнул, а из него проливалась накопившаяся усталость, осознание ненужности и разбитое сердце. Плакала гитара, страдала вслед за исполнителем, увлекая за собой и случайного слушателя.
Внезапно все закончилось, и лишь цикады прерывали тишину летней ночи, да летучие мыши носились над крышами домов. Аня вытерла слезы и закрыла глаза, осознавая, как же хорошо дома, и легкая улыбка тронула ее губы. Наутро она поднялась с прекрасным настроением.
Солнце пробивалось сквозь шторы, чирикали воробьи, птичий двор клокотал на разные голоса. Ужасно хотелось жить и быть среди своей семьи. Посмотрев телефон, она обнаружила сообщение от свекрови, общих знакомых, и все в один голос спрашивали одно и то же.
Аня фыркнула и, покачав головой, оставила телефон в комнате. «Доброе утро», – поцеловала она мать, входя на кухню. Галина поднялась по обыкновению рано, управилась птицей, а теперь лепила пельмени.
«Завтракать садись», – предложила она. «Чего не разбудила, я бы помогла», – кивнула Аня на тесто. «Ну вот пару деньков отдохнешь, а потом за работу», – усмехнулась мать.
День был прекрасным. Позавтракав, Аня вышла во двор, набрала в лейку воды и отправилась поливать помидоры. Забор, отделяющий их от соседей, состоял из двух секций – закрытой, досок, плотно приколоченных друг другу, и металлической сетки.
Закончив с растениями в одном месте, она отправилась дальше в огород. Увлекшись работой, не сразу заметила Гришу, который с сосредоточенным выражением лица что-то вырезал. Сидя на солнце в коляске, он держал на коленях толстую доску, орудуя по ней небольшой стамеской.
Не собираясь отрывать мужчину от занятия, Аня наклонилась к лейкам, намереваясь уйти, когда он поднял глаза и посмотрел прямо на нее. Девушка замерла в неудобной позе, не зная, что делать. «Ну, привет, что ли?», – улыбнулся Гриша.
«Привет», – кивнула она ответ. «Надолго в наши края?» «Сама не знаю. Сессию сдала.
В городе делать нечего, может, на все лето». Она выпрямилась и, не зная, куда деть руки, сложила их на груди, немного стесняясь. «А что, лето тут хорошее, душистое, парное.
Я б сказал, с привкусом детства. Речка, шашлыки, родные. Я только, когда сюда приехал обратно, понял, как скучал».
«Это ты вчера играл?», – решила спросить Аня, и мужчина кивнул. «Окно закрыть забыл. Мешал, наверное?» «Нет-нет», – поспешила она с ответом.
«Это было чудесно. Я давно не слышала подобного». «Спасибо», – как-то засмущался он.
«А еще брат говорил, что у тебя выходят чудесные картины», – хвалила она дальше. «Ей хотелось подбодрить парня, вдохнуть в него еще больше уверенности». «Каждый сам решает, можно ли считать что-то красивым», – парировал он.
«Пока не увидишь своими глазами, не верь никому». Аня немного опешила, не понимая, как реагировать. «Хочешь посмотреть?» – пригласил он.
Она немного замялась, раздумывая. «В конце концов, они просто соседи, и нет в этом ничего предосудительного». «Конечно», – кивнула она, подходя к забору ближе.
«Извини, не могу к тебе подойти», – пожал он плечами. «А на расстоянии ничего не увидишь». Аня смутилась, ругая себя за недалекость.
«Я сейчас», – бросилась она к калитке, и через какое-то время стояла рядом с ним. «Эту я только начал», – отложил он в сторону картину, что недавно держал в руках, и Аня невольно скользнула взглядом по двум сомкнутым к коленях ногам и, смутившись, увела глаза вбок. Мужчина развернулся на коляске и поехал в сторону сарая.
«Здесь у меня мастерская, если можно так сказать», – проводил он экскурсию, а Аня смотрела по сторонам. Повсюду лежали инструменты, некоторые она видела впервые. Чурки разных размеров, доски, бревна.
Помещение было небольшое, но видно, что хозяин держал его в порядке. Да недавний во времени отец семейства, а теперь вот Гриша. Аня уставилась на картину, попавшуюся ей на глаза, и онемела.
Она хлопала широко открытыми глазами, не в состоянии поверить, что такое чудо возможно сделать из простого бревна. «Можно ее потрогать», – зачарованно произнесла девушка, не думая о том, как она смотрится со стороны. Работа настолько впечатлила ее и заворожила, что хотелось осязать каждую деталь.
«Конечно», – усмехнулся Гриша, радуясь произведенному эффекту. С детства увлекаясь резьбой, еще дед учил всему, и у него хорошо получалось. Потом подзабросил, ушел во взрослую жизнь, поехал за большими деньгами, думал, кому это надо.
А теперь вспомнилось, когда из рабочего руки и остались. Хорошо иметь профессию, с голода не помрешь. Вот и Гриша вспомнил свое давнее увлечение.
Руки как-то сами уверенно прокладывали дорожки, теснили дерево, и появлялись на свет звери, речки да березы. В каждой чурке виделось ему что-то, она будто подсказывала, для чего лучше сгодиться. Хорошо бы самому ходить по лесу и материал выискивать, только куда ему теперь? Спасибо отцу да Пашке, другу, который завсегда готов помочь.
Вот и приходится работать с тем, что есть. Смотрит Аня на деревню, укрытую снегом, и кажется, будто ожила картина, снежинки в воздухе повисли. Ажурные ветки дерева проработаны так, что диву даешься, как такое может сделать человек.
Рядом на другой картине мишки в лесу резвятся, на третьей птицы на пруду, а вот церковь с пятью маковками. Оглянулась Аня на мастера, а у самой восхищение в глазах стоит. Знает, конечно, что есть такие люди, а вот воочию увидеть, оно по-другому.
Как лаком по крою, по-другому смотреться будет, обещает Гриша. Они прекрасны, шепчет Аня. Гриш, откликает мать, ты там с кем? Аня зашла, отзывается, а девушке приятно, что ими ее помнит.
Здравствуйте, выходит из сарая Аня, улыбаясь. Привет, ну что, хорош у нас мастер, интересуется мать. Не то слово, как хорош.
А ты чего одна? Видела вчера, как с чемоданами шла, а муж не приехал, что ли? Вопрос смутил и Аню, и Гришу. Казалось, легкость, витавшая между ними каких-то пару минут назад, испарилась, улетучилась. Взяли обоих за шиворот и рванули в разные стороны.
Хотелось Ане сказать все, как есть, да вовремя вспомнила, что отец ни о чем не знает. Дела у них в городе, ответила, пытаясь выдавить улыбку. Спасибо, Гриша, что показал работы свои, обратилась она к соседу.
Они действительно прекрасны. Слова, вышедшие из самого сердца. Я пойду, попрощалась и к себе.
Где была, интересуется мать. У соседей, картины смотрела. А эти, кивает Галина согласно головой.
У мальчишки талант. Да какой же он мальчишка, смеется Аня. А для меня все всегда дети, отвечает мать.
Хороший он, не то что некоторые, намекает на зятя. Мы когда отцу скажем? Скажем, как в город соберемся за вещами, так и скажем. Можно, конечно, и с Лешкой, размышляла она.
Не звонил тебе этот? Нет, качает головой Аня. Почему, спрашиваешь? А чтоб дурости не делала, не прощала. Не смей, Анюта, слышишь? Пожалеешь, ох, пожалеешь, если на речи сладкие подашься.
Ученая, мам, вздыхает девушка. Все мы такие, машет рукой мать, а Аня удивленно вскидывает брови. Чего? Понимает мать, что лишнего сболтнула.
Был у меня один, еще до отца твоего. Соловьем заливался, а я простила. Только не зря про горбатого народ поговорку сложил.
А я почему ничего про него не знаю, изумилась дочка. Разве стоит о нем говорить? Плюнуть и растереть. Не на таких семья держится, ой, не на таких.
Время в деревне имело два свойства. Разливалось тягучей массой или летело стрелой. Не успеешь обернуться, а уж ночь на дворе.
И Аня поняла, что здесь ей намного легче и спокойнее. Она даже почувствовала себя счастливой там, откуда еще недавно сбежала в город. Отцу они все же рассказали, но как-то спокойно, с улыбкой на лице.
Он сначала за шутку посчитал, но потом принял положение дел. Бывает, Коль, бывает, говорила мать. Ничего, не в прошлом веке живем.
Видишь, какая молодежь пошла. Настучать бы по голове этой вашей молодежи.
Ни мы воспитывали, ни с нас спрос. Собрались вместе в город за вещами. Квартира была такой же, как ее Аня покинула неделю назад.
Видимо, Глеб еще не вернулся. Это и к лучшему. Вещей оказалось немного, не обжились с порядком, а потому все вместилось в багажник, да кое-что на заднем сидении упаковали.
— Переезжаешь, что ли? — выглянула соседка. — Угу, — подтвердила мать, — в лучшее будущее. Свекровь звонила часто, но Ане обсуждать с ней было нечего.
Институтские писали, писали и бросили. И Аня поняла, что настоящих друзей у нее так и не появилось. Вот была веселая жизнь, куча знакомых, а по факту призрачно все.
Только тут настоящее, в деревне. Она помогала матери по хозяйству, ходила к брату в гости, а вот Грише ее тянуть стало. Какая-то внутренняя сила была в нем, манила магнитом и хотелось общения.
И как-то сама не заметила, как стала все чаще наведываться к соседям. То блинов испечет, то пирогов. Душа просит Гришу угостить, а он в ответ с добром тянется.
Показывает, как все устроено, для чего ножички всякие, лобзики, напильники. И хочется Ане самой попробовать. Вложил инструмент девушке в ладони Гриша, ее руку своей обхватил и воткнул острие в древесину.
Чувствует рука, как вгрызается в податливую плоть нож, как шажок за шажком появляются четкие линии. И кажется Ане, что к чуду она руку приложила. Горят глаза, а учитель хвалит.
Хорошо выйдет, чуд подправлю и хорошо для первого раза. А Аня смущенную улыбку прячет, как когда-то в детстве. Пыталась вспомнить, какой Гриша раньше был, так все же на одно лицо, четких воспоминаний нет.
А вот сейчас с уверенностью может рассказать какой. Добрый, внимательный, интересный рассказчик и красивый. А это что? Углядела девушка какую-то начатую работу, собираясь к ней подойти, но Гриша так резко рванул вперед, чтобы она не увидела, что чуть не опрокинулся в коляске.
Осторожно, подхватывает она его, балансируя, и ей еле удается поставить колеса на место. Гриша ходит желваками, ощущая свою беспомощность, вдавливает пальцы в подлокотники, сдерживая эмоции внутри себя. Я не хотела, как-то извиняется Аня, понимая, что стала причиной смены настроения.
Все хорошо, говорит он мягко. Не люблю, когда на работу смотрят до завершения. Да-да, конечно, спешит согласиться Аня, чувствуя себя не в своей тарелке.
Идет время. Аня к Люське заглянула, как и обещала. Веселая Люська, назад не смотрит, только вперед.
Живет себе с Егором, и не важно, что остальные думают. Как узнала про Глеба, говорит, ну и бог с ним, скатертью дорога. Пожалеет еще, прибежит.
И как в воду глядела. Три недели понадобилось Глебу, чтобы на пороге оказаться. И приехал же не один.
Тяжелую артиллерию привез, в лице матери и отца. То-то Галина место с утра себе найти не могла, все в толк не возьмет, отчего на душе тревожно. Обзвонила всех родственников, все в порядке, а душа не на месте.
И вот, аккурат к обеду останавливается машина около их дома, и выходит делегация с цветами. Глеб будто второй раз жениться собрался. В костюме, с букетом, вылитый жених.
Сватья в платье, бусы янтарные надела, серьги такие же. А вот отец долго не выходил, вжался в руль, но жена все же вытянула. Аня в тот момент у соседей была.
Оказалось, Гриша ей подарок готовил. Как увидел ее в первый раз, сразу решил картину сделать. Отыскал в сети фотографию, где лицо четко видно, перенес на доску и за работу.
Мать, как увидела, ахнула, до того живая вышла, похожая. Руками всплеснула, подняла картину к лампе и любуется. — А чего ж мне такую красоту не сделаешь? — прищурилась с улыбкой.
— Влюбился, что ли? — И тебе сделаю! — отвечает, а сам в сторону смотрит. Куда ему влюбляться? Была невеста, говорила о любви, а вот все равно оставила. Кто ж теперь его такого полюбит? Красивая соседка, молодая, разница у них в десять лет, да еще и болезни в его пользу.
Ходит девчонка, он и сам не знает почему, а легко с ней, просто, будто знает ее пол жизни. Раньше и не замечал, маленькая, с двумя косичками, вот такой и запомнил. А теперь изменилась до неузнаваемости, похорошела.
Но нельзя ему думать о том, недавно от предательства отправился. Ложные надежды убивают человека, а Гриша должен быть сильным. Только сердцу не прикажешь, не в ладах оно с разумом.
Аня глазища огромные распахнула, рот от удивления раскрыла и смотрит. Глазами смотрит, руками смотрит. Никто никогда ей таких подарков отродясь не делал.
Сколько умения, сколько любви вложено в работу. Я не могу ее принять, говорит, а у самой горло пересохло. Не умеет ее лицо врать.
Смотрит Гриша в глаза и душу видит. Чистую, хрустальную, неподдельную. Такая, коли полюбит, без остатка, до последнего вздоха себя отдаст.
Твоя она, улыбается мастер. Вот решил портрет попробовать. Думаю, кого ж модели взять, а тут ты как раз.
Ну какая из меня модель, стесняется Аня, а сама глаз с картины не сводит. Самая прекрасная, хочется сказать Грише, а Аня в порыве благодарности прижимается к нему и в щеку целует. А потом резко отпрянула, словно что-то плохое сделала.
Смотрит на него с испугом, ждет реакции, а он молчит. На лице ни один мускул не дрогнул, только смотрит на нее в упор. И слышит Аня, будто колеса по гравию шуршат.
Встрепенулась, в сторону калитки смотрит, прислушалась, так и есть. Остановилась машина, послышались хлопки дверей. К вам гости? Спрашивает у Гриши, а у самой сердце в пятки ушло.
Чудится, кажется, что к ней приехали. Не ждали никого, пожимает плечами. А девушка дрожит.
Солнце жаром поливает, а она дрожит, будто на дворе стужа. Домой пойду, вжимает Аня подарок себе в грудь. Обхватила двумя руками, а картина все туловище почти и закрыла.
Провожу, спешит за ней Гриша, не понимая, отчего она так изменилась в лице. Сглотнул, Аня взялась за ручку, отщелкнула замок. Стоит напротив ее дома машина, а рядом Глеб, Свекровь и Свекор собираются к ним во двор войти.
Увидели Аню, немного изумились. Смотрят на ее калитку, а потом на ту, из которой она вышла. «Дом, что ли, перепутали?» — усмехается Свекровь, пытаясь быть веселой.
Аня ошарашенно смотрит на нее. Екатерина Семеновна задает темп, улыбается, шутит, словно… и прям просто в гости приехала. И ничего не произошло.
Свекор стоит понура, смотрит грустно, но здесь же совсем приехал прощений выпрашивать. Глеб не знает, куда глаза деть, и непонятно, кто все это затеял и для чего. Переступила порог Аня, идет на ватных ногах.
Видит, за спинами гостей Люська, из окна показалась и руками машет, мол, гони их. А позади Гриша. Понял все, не глупый, только права у него советы раздавать никакого нет, потому спокойно смотрит, а в душе буря разыгралась.
«Иди обниму!» — раскидывает руки Свекровь, торопясь к невестке, и та дается. Наконец, глаза Глеба находят объект, который притягивает внимание. Это мужчина в коляске, не отводящий от него взгляда.
Аня, стоящая неподалеку с прижатой к груди деревяхой и неизвестной позади. «Кто это?» — спрашивает Глеб у Лены вместо приветствия. «Друг», — сухими губами произносит Аня.
«Одна против троих. Не выстоять, не выдержать, молоденькая. Такую уговорят.
Но мать уже бежит, торопится». Вытирает руки о передник. «Отца дома нет.
Ух, как жалко. Он бы сейчас всех за шею вытолкал». «Потому позвонила Лешке.
Пусть знают, что нет им больше здесь места». «Здравствуй, сватья!» — также улыбается Екатерина Семеновна, завидев Галину. «Здоровее видали», — отвечает та, подходя к дочери.
«Ань, ты мне там нужна», — кивает на дом, стараясь увести. «Не пустите, что ли?» — улыбка немного сползла с лица свекрови. Ехали, понимали прекрасного, что выльется.
Как узнали про дурь сына, накостыляла. А он и сам понял, как Светка ушла, что наделал. Недолго любовь длилась, длиною отпуска на море.