– Да иди уж, – говорит Галина, – зря, что ли приехала, усидеть на месте не можешь. – Неудобно как-то, он мать сколько времени не видел, а я кто такая? – Дочь моя, Аня, – отвечает мать. – Ладно, вместе пошли, по-соседски встретим.
Благодарна Аня матери, семенит следом, только за калитку боится выйти. Поздоровалась Галина с Лидой, стоят, болтают, а девушка во дворе мнется. – Ань, – кричит мать, – иди с тетей Лидой поздоровайся.
– Здравствуйте, – вырастает, как из-под земли Аня, и сумерки прячут ее наливающийся румянец. – Здравствуй, – кивает соседка, мельком бросив на нее взгляд. – А что тут у вас за сбор? – вглядывается Люська из окна, будто только сидит и ждет, чтобы вылезти, словно и нет у нее никаких дел.
Но слова остаются без ответа, потому что из-за поворота выворачивает машина. Свет от фар ударяет в лица, и встречающие невольно закрываются руками. Даже на экзамене Аня так не волновалась, как сейчас.
Трепещет сердце от предвкушения, от какого-то страха. Стоит, закутавшись в материну шаль. – Наконец-то, – говорит Лида, торопясь к машине.
Автомобиль остановился. Первой открылась пассажирская дверь, и оттуда выбралась девушка. Она умело распахнула переднюю дверь, собираясь помочь, пока с другой стороны вылез Юра и потянулся, разминая кости.
Лида подскочила, заглядывая в салон, подсвеченный лампочкой, где сидел Гриша. – Привет, соседка! – окликнул Юра Аню, обходя машину, и она поздоровалась в ответ. – Здрасте, тетя Галь! – обратился он к матери.
– С приездом, Юр. – Целой делегацией встречаете, – не скрыл он сарказма. – Так не чужие! – не осталась она в долгу.
Все он понял, даже Люська и та поняла, от чего выстроились, а потому, подперев лицо кулаком, следила за развитием событий. – Отойдите, – спокойно сказал Юра матери и девушке, которые суетились около брата, и они расступились. Аня смотрела во все глаза на девушку, которую видела впервые.
Неужели она опоздала? Сердце сжалось от страха и разочарования. – Вот тебе и обещанные слезы. – Твоим будет, – вспоминала она слова подруги, – вот уже какая-то приехала, небось невеста.
Осознала, какого человека потеряла, и вернулась. Осторожно вылез Гриша из машины, облокотился на брата, а девушка ему в руку палочку подает. И смотрит Аня широко открытыми глазами, как медленно по шажочку Гриша идет.
Не сам, поддерживаемый братом, но своими ногами. Прижала ладони к рту и расплакалась. Катятся слезы по лицу.
То ли радости, что вышло все у Гриши, получилось, то ли от горя, что не открылось ему раньше, а теперь и не станет в чужое счастье лезть. Уедет завтра же в город. И сердце рвется навстречу, хочется подбежать, обнять, прижать, почувствовать его руки на своих плечах, щекой-щеку его колючую, и пусть, что потом лицо станет гореть, но стоит, как вкопанное, глядит, что с трудом каждый шаг дается, но дается ведь! Лида руку на плечо девушки положила, говорят о чем-то, плачут обе, обнимаются.
Поднял глаза Гриша, и Аню током пронзила. Прямо на нее смотрит и молчит. Еще вчера ему мать сказала, что соседка приехала, как только узнала, что он возвращается, и жаром обдало.
Не забыла, значит. Плохо они тогда разошлись, недосказанно. Еле дождался утра, и всю дорогу был каким-то беспокойным, растерянным, что даже Юрка спросил, отчего сам не свой.
Но отмахнулся, не сказал. Даша приехала, семью оставила, и решила к матери рвануть на несколько дней. Не виделись давно, это ли не повод? — Ну и дальше чего? — мать шепчет.
— Пойду я, что ли? — самой неуютно. Встретили, а стоять, глазеть нехорошо. — Я с тобой, — хватает ее за рукав Аня, чувствуя себя девчонкой лет десяти, пока между ними с Гришей немой диалог ведется.
— Завтра, значит, поговорите, — понимает мать. — Нет, — качает головой быстро-быстро и уводит взгляд. — Уеду я завтра, — шепчет.
Смотрит мать, не понимает ничего, но не на улице же разбираться. — Здравствуй, Гриша! — Галина к нему обратилась.
— Очень рада за тебя. Дай-то Бог, бегать скоро будешь. — Спасибо, Галина Яковлевна, — отзывается, а сам глаз Ани не сводит.
— Работы много, но лениться не стану. — А ты за меня не порадуешься? — наконец первый решает спросить у Ани, и она понимает, что выглядит ужасно нелепо и некрасиво. — Рада, — мягко и с грустью говорит она.
Правда, очень рада. И вымученная улыбка озаряет лицо. И будто не двадцать есть небольшим, а все сорок.
И кажется, что усталость смертная на плечи навалилась. Сбежать бы, уснуть и не думать ни о чем. И хочется, что ему, что ей бросится навстречу друг другу, но столько людей вокруг, а больше всего останавливает незнание чувств другого, боязнь оказаться ненужным и непонятным.
— Надолго тут? — опять спрашивает. — Завтра в город, — решила твердо, и он меняется в лице. — Значит, не к нему.
— Обманула мать, обнадежила. — Гриш, в дом пошли! — суетится Лида, а он стоит, как вкопанный с разбитым сердцем, не в силах шагу ступить. Но не потому, что физически не может.
Видеть он хочет эту соседскую девчонку, что в душу запало. Не было и дня, чтоб о ней не думал, не смотрел фотографии, не мечтал, как вновь будет держать в своих объятиях, такую хрупкую и маленькую, что ото всех защитить хочется. Выходит, некоторые мечты только мечтами и останутся.
Он даже на ноги встать смог. Казалось бы, нереально, но поддался организм. А все потому, что вера и надежда была.
Врачи хорошие, стремление и желание. Верил, что Аня ждет, не только ради себя. Ради возлюбленной невозможное сделал.
— Погоди, — сказал матери довольно резко. — Даш, принеси из машины пакет. — Обратился к сестре.
Девушка кивнула и быстро выполнила просьбу. — Отдай ей, — попросил, отвернулся и к калитке направился, которую придерживал брат. Вручила Даше Ане непрозрачный пакет, а в нем что-то твердое и длинное.
Стоит Аня и глазами хлопает, не поймет ничего, а родственники в дом пошли. — Чего подарил-то? — кричит Люська, которой до жути как любопытно. Аня не отвечает, но знает, что внутри.
Она идет в дом вслед за матерью на ватных ногах, пока душа тихо плачет. — Ну и чего за похороны, не поняла? — прикрывает двери в дом Галина. — Так ждала, а как язык проглотила.
Стоит, молчит. Говорю ж, собака на сене. — Да с невестой он приехал, — разрыдалась Аня, закрывая лицо руками.
— С какой невестой? — смотрит удивленная мать. — Дашку, что ли, невестой назвала? Наконец догадалась, она и расхохоталась. — Коль, ты слышал? — зовет мужа.
— Брата с сестрой женить собралась. — С какой сестрой? — не поняла Аня. — С младшей, — смотрит на нее мать.
Ты, Анютка, вообще соседей узнавать перестала. — Так она же всегда светлая была. — И чего? Будто женщины не красятся и прически не делают.
Ты потому как пришибленная стояла? Сидит Аня и в голове все перекручивает. А ведь он же спрашивал, когда уедет, хотел ее на разговор вывести, а она в голову себе невесть что вбила. — Покажи хоть чего там, — кивает мать на пакет.
И достает Аня свой портрет на дереве вырезанный. Только он еще лучше прежнего. Ахнула мать, залюбовавшись такой красотой.
— А что, вещи теперь недалеко перевозить придется, — шутит. — Через забор перекинем и ладно, — улыбается. — Буду к тебе за солью ходить.
— Мам! — смеется сквозь слезы Аня. — Ну чего мам? — шмыгает Галина носом, прослезившись. — Любит он тебя, видишь, как любит.
Вышла Аня на крыльцо, прислушалась празднику соседей. Поздно уже сегодня, придется до утра ждать, а сон опять не идет. Открыла окно, только не лето на дворе, прохлада осенняя в комнату врывается, шторы колышут, проморозила всю.
Закуталась Аня в одеяло, стоит, смотрит на небо звездное. Сегодня чуть ли не каждая звезда видна, так ясно. Сколько людей под одним небом ходит, влюбленных на одно небо смотрящих, которые были, есть и будут потом, а оно все одно.
Смотрит на соседское окно, в котором свет зажегся, и отпрянула так, что чуть не упала. Подобрался Гриша к своему окну, глядит на то, что напротив. Отчего не закрыто? Сел на стул, гитару в руки взял и у своего створки открыл.
Перебирают пальцы струны, а он сидит задумчиво, в мысли погрузился. Зябнут плечи, пальцы, уж дрожь по телу крупными мурашками разбегается, и решила Аня, что пора ей показаться. — Привет, сосед! — появилась она в окне.
Гриша замер, и улыбка расползлась на его лице, так хорошо стала от ее голоса, от того, что снова слышит. Он отложил инструмент и поднял голову. — Узнаешь? — решила поиграть Аня, вспоминая их недавнее знакомство.
— Лера! — подыграл он, делая вид, что забыл имя. — Аня! — поправила его девушка, не скрывая улыбку. — Узнаю! — сказал он уже иначе, смотря ей в душу.
Замерзла, кивнула на одеяло, которым соседка укрылась головой. — Есть немного! — согласилась. — Некому погреть! — играла она с мужчиной.
Он поедал ее глазами, сглатывая излишнюю влагу в горле. — С радостью бы сделал это, но перелезть через забор, увы, не смогу. В ее глазах зажглись озорные огоньки, и Аня, сбросив с себя одеяло, села на подоконник.
— А если я приду? Его сердце разгоняло кровь по венам, сцепившись одной рукой в стул, он старался сидеть ровно, не выдавая волнения. — Быстрее, сосед! Мне ужасно холодно! — призналась она. — Тогда иди сюда! — сказал он, не веря, что она это сделает.
Аня спрыгнула на землю и осмотрелась. Чтобы попасть к нему через калитку, придется обойти сначала полностью ее дом, выйти на улицу, а потом обойти весь его дом. Замеченной быть не хотелось.
А потому она умело встала на забор и быстро преодолела препятствия, как когда-то в детстве. Забравшись на выступ дома, она ухватилась руками за подоконник, намереваясь забраться внутрь, когда кто-то постучал в дверь. — Не спишь? — вошел Юра, а Аня спрыгнула так резко, что чуть не ударилась спиной.
— Собираюсь, — соврал Гриша. — Что у вас с этой девчонкой? — Любовь, — как-то спокойно ответил мужчина, а Аня готова была сквозь землю провалиться. — Она же какая-то дикая, — высказал мнение Юра.
— Ты ошибаешься. Просто не знаешь ее, как я. — Ну да. Знаком с ней недели на три меньше, — пшикнул брат.
— Иногда и пары часов достаточно, чтобы понять человека. Юр, мне сейчас не до разговоров. Перенесем на завтра.
— Ладно, — согласился тот. — Давай окно закрою. Холодно.
Подошел он к подоконнику, намереваясь последовать словам. — Нет, я сам. Спасибо, — остановил его второй.
— Как хочешь. — Свет только выключи, — попросил Гриша, и брат выполнил просьбу. — Аня, — Григорий стал и облокотился о подоконник.
— Ты здесь? Она поднялась, не зная, что сказать. — Ты сейчас правду говорил, — прошептала она. — Зачем мне лгать? — звучали в ночи его слова.
— Я не из тех, кто кидается красивыми фразами, но за то, чтобы говорить о своих чувствах. Мои ты знаешь. Я устал прятаться и запрещать себе думать о той, что мне необходимо, как воздух.
Я специально просил мать не говорить, как меня можно найти, чтобы дать тебе возможность устроить жизнь, несмотря назад, словно меня там никогда и не было. Но ты вернулась. — Почему? Аня стояла и дрожала на ветру, не зная, от чего больше холодно — от страха открыться или же от погоды.
— Иди сюда. — подал он руку, и девушка оказалась в комнате. Гриша закрыл окно и доковылял до кровати.
— Вот, — протянул он ей плед. — Не так хотела, — шепнула она, дотрагиваясь до его руки, и холод разбежался по телу во все стороны. — Иди ко мне.
Обхватил он ее ладонь, и Аня села рядом. — Обними меня, — сказала девушка, еле различая его лицо в темноте. Единственный фонарь около их домов погас, месяц не был слишком ярким, а потому в комнате различить возможно было лишь силуэт человека.
— Зачем? — Может, я что-то пойму, — ответила она его словами. Он сгробастал ее в объятия. Она так ждала этого, так мечтала ощутить его присутствие, что сейчас чувствовала себя неимоверно счастливой.
— Что, — поняла его горячий шепот прямо в ухо, от которого зябко и приятно одномоментно. — Что люблю тебя, — скороговоркой сказала она так, что ему было тяжело расслышать. — Что-что, — переспросил Гриша, хотя различил слова, но ему хотелось, чтобы она повторила, потому что слышать из уст любимого человека о любви небывало и счастье.
— Я люблю тебя, — медленнее и уже спокойнее произнесла Аня, не стыдясь сказанного. — Моя девочка, — вздох облегчения вырвался из груди Гриши, словно тяжелый камень упал. Она чувствовала, как его душа плачет, как разворачиваются крылья, срезанные дугой, наращивают оперение, чтобы взмыть вверх и вознести человека над всеми невзгодами.
Не в этом ли сила любви? — Не знаю, смогу ли я ходить, — поделился он своими страхами. — Сможешь, обязательно сможешь, — прижалось она носом к его носу, горячо шепча слова. Я буду рядом, мы вместе это пройдем, обещаю, и потом ты перелезешь через забор, чтобы забраться в мое окно.
— Глупая, — усмехнулся Гриша. — Зачем мне лезть в свое окно, если ты будешь моей? — Твоей, — повторила Аня. — Не нравится? — Очень нравится, очень, — ласкали слух его слова.
Как бы не хотелось уходить, но мне пора. Вняла она голос у разума через какое-то время. — Я понимаю, — отозвался Гриша.
— Завтра уедешь? — Нет, не хочу, — призналась Аня. — Останусь еще на неделю. — Как же учеба? Разве сейчас я могу думать о чем-то, кроме тебя? Наверное, я эгоист, но как же это приятно звучит.
Аня выскользнула из его спальни и вернулась к себе. Она еще какое-то время лежала, улыбаясь, дрожа от холода, а потом все же уснула. Наутро она уже шла в гости, как положено, через калитку.
— Разобрались? — усмехнулась мать, когда им все же удалось поговорить. — Да, — сияла Аня. — Мамочка, ты у меня самая лучшая! — обняла она ее крепко.
— Вы все! Ты, папа, Лешка! А для родителей нет ничего важнее, чем видеть ребенка счастливым. Люська глядела хитро, разливая наливку по рюмкам. Нечасто к ней подруга захаживала.
Аккурат раз в полгода. Вот и теперь весна на порог, а с ней и Аньку принесло. — Я не буду, — запротестовала Аня.
— Да ладно! — растянулась в улыбке та, все понимая. — Значит, тили-тили-тесто жених и невеста! — закричала она чуть ли не на всю улицу, поднимая рюмку. — Да не кричи ты так! — ахнула Аня краснее.
— Да все все равно скоро узнают! — пыталась высмотреть она намечающийся живот. — У меня вот было бы незаметно! — расхохоталась она, хлопая себя по брюшку. — Ты ж последний в год в институте? — Да успею закончить.
И преподаватели хорошие. Сильно гонять не будут. За все годы поблажку заслужила.
— А твой чего, этот городской который? — Глеб, — напомнила Аня. — Ага, точно, Глебушка! — Ничего, тоже заканчивает. В его личную жизнь не лезу, но ни с кем серьезно не встречается.
— Потому что козлина! — выдала Люська. — Люд! — пожурила Аня и рассмеялась. — Я человек простой, что на уме, то сразу в уши.
А за вас Гришка и рада, правда. Надо же, настоящим мужиком оказался! — немного удивилась она. — Или не от него? — прищурилась.
— Люсь, ну, а что? Всякое бывает. Я просто так спросила. Жить где будете? — Поначалу тут, у родителей.