Вот как бывают люди жадные до чужого добра — словами не передать, до чего доходит человеческая алчность. Казалось бы, работай себе честно, зарабатывай своё, живи спокойно. Но нет — некоторым проще пойти на всё, даже на самое страшное, лишь бы урвать то, что им не принадлежит. В нашем районе недавно случай был такой, что до сих пор мороз по коже идёт, когда вспоминаешь. Волосы дыбом встают от ужаса, а рассказать всё равно приходится — право слово, иначе не отпустит эта история душу.
А случилось вот что. Освободился из тюрьмы, как у нас в деревне говорят, «откинулся» один местный громила — Пашка Кулак. Кулак — это, конечно, не фамилия, а кличка, да и то не потому, что он богатый кулак был, а из-за того, что кулачищи у него были — дай бог каждому.
Как пивные кружки, не меньше. Уж если даст в морду, так даст — мало не покажется. И махал он этими кулаками направо и налево, без разбору. За то, собственно, и загремел за решётку. В те времена за хулиганство строго судили, никаких поблажек не давали.
Присудили Пашке три года — за нанесение тяжких телесных повреждений, да и дело с концом. Но в тюрьме он не угомонился: то с одним зэком подерётся, то с другим. Срок ему раз за разом добавляли, и в итоге вместо трёх лет отсидел почти все десять. Тюрьма его изрядно потрепала: сломала былую удаль, подточила здоровье, покалечила тело и душу.
Когда Пашка наконец «откинулся» и вернулся в родную деревню, мать его даже не узнала. Вместо высокого, крепкого сына, каким он ушёл, перед ней стоял маленький, лысый, тощий мужичонка без зубов. Казалось, он стал ниже на добрый десяток сантиметров. От былой силы и грозного вида не осталось и следа — жалкое зрелище.
Посидел Пашка дома недолго. Мать, конечно, приютила его, кормила, чем могла, но он быстро заскучал. Десять лет без женского внимания — это вам не шутки. И вот решил он себе бабу найти. А кого ему искать в деревне? Молодые девки на такого теперь и не глянут — посмеются разве что.
Да и ответить Пашке было нечем: ни силы прежней, ни удали, ни обаяния. Сам он это прекрасно понимал и на юных красавиц даже не заглядывался. Знал, что за такие взгляды местные парни быстро бы ему последние кости переломали, рассыпали бы по асфальту, как стекляшки. Вот и приглядел он себе женщину постарше, одинокую или вдовую — ему было всё равно.