Мне пришлось给他 двойную дозу капотена давать. Я всю ночь не спала, все думала: а вдруг что-то серьезное? Ведь могло же быть хуже, правда?» — добавила она с ноткой драматизма. Я слабо улыбнулась, чувствуя, как тянет швы на боку при каждом вдохе.
«Простите, что заставила вас волноваться. Я сама не ожидала. Все произошло так быстро», — ответила я, стараясь смягчить их тревогу. «Да уж», — хмыкнул Сергей, поглядывая на свои наручные часы, еще один мой подарок на его 35-летие.
«Вечно ты со своей работой. Говорил тебе: найди занятие поспокойнее. Нормальную работу, как у людей, с девяти до шести, без всяких разъездов», — бросил он с легким презрением. Мне захотелось напомнить, что именно моя работа позволяет ему не искать занятия вообще, что благодаря моим «ненормальным» разъездам он может годами искать себя, менять курсы и тренинги, не беспокоясь о счетах за квартиру и еду.
Но я промолчала. Не хотелось начинать ссору прямо в больнице, где за тонкой перегородкой лежали другие пациенты, где каждое громкое слово отдавалось эхом по коридору, нарушая хрупкий покой. «Лена», — вдруг посерьезнела мама, понизив голос до интимного шепота, которым обычно делятся семейными секретами или обсуждают сплетни о соседях.
«Тут такое дело. У нас к тебе важный разговор», — сказала она с многозначительной паузой. Я внутренне напряглась. Что-то в ее тоне заставило меня насторожиться. Это была та самая интонация, с которой она когда-то в детстве сообщала мне, что мою любимую кошку Мурку сбила машина, или что поездка на море отменяется из-за проблем на работе у отца.
«Помнишь, ты говорила, что хочешь нам сюрприз сделать?» — начала она, покосившись на отца, словно ища поддержки, но тот молча смотрел в окно на серое апрельское небо. «Ну вот, Сережа случайно нашел у тебя в почте письмо от туристической компании. Про Францию», — добавила она с легкой укоризной.
Я растерялась. В голове замелькали обрывки вопросов. Во-первых, откуда у брата доступ к моей почте? Мы никогда не пользовались общими устройствами, я всегда тщательно следила за конфиденциальностью своих паролей — профессиональная привычка, выработанная годами работы.
А во-вторых, почему они заговорили об этом сейчас, когда я лежу под капельницей с антибиотиками, когда каждое движение отзывается болью в теле? «Да, хотела вас порадовать», — ответила я осторожно, стараясь, чтобы голос звучал ровно. «Поездка планировалась через месяц, на 20 мая».
Мама переглянулась с отцом, потом с Сергеем, и снова повернулась ко мне. В этом молчаливом обмене взглядами была какая-то заговорщицкая нотка, от которой у меня по спине пробежал холодок, предвещающий что-то неприятное.